— … а может и нет. Управлять всё тяжелее, почти не слушается штурвала, зараза, — Озимцеву уже с трудом удавалось двигать штурвал, но и это практически не имело эффекта.

— Падают обороты в левом двигателе, обороты двигателя 70 %.

— Так, но хоть посадить самолёт-то у меня получится?.. — полувопросительно сказал Гена.

— Обороты левого двигателя 40 % и продолжают падать, в правом двигателе обнаружена неисправность, утечка топлива из третьего бака, нарушена герметичность обшивки, уровень жидкости в гидросистеме дошёл до критической отметки, пропала тяга в левом двигателе, обороты правого двигателя 62 %, — женский голос принялся тараторить без умолку.

— Ясно. Так дело не пойдёт. Самолёт разваливается на глазах, похоже, вам придётся лететь без меня.

— Мы вернёмся за тобой, — предложила Никольская.

— Осталось 500 литров горючего, обороты правого двигателя — 45 %, отказ автопилота, отказ систем наведения, гидросистема неисправна, управление самолётом невозможно, рекомендую немедленно покинуть самолёт, — продолжал вещать компьютер.

— Не нужно, не тратьте на меня время. Прежде всего, вы должны выполнить поставленное задание не смотря ни на что. Встретимся уже на космодроме. Со мной всё будет в порядке, обещаю. Всё… Катапультируюсь.

Он дёрнул рычаг, крышка кабины отстрелилась, и Гену вышвырнуло наружу. В момент катапультирования самолёт перевернулся вверх брюхом и Гена полетел не вверх, а вниз, получив дополнительное ускорение от двигателя катапульты. Сразу после этого в топливном баке произошло возгорание, и самолёт взорвался. Горящие обломки начали падать прямо на него. Они наверняка прожгли бы купол парашюта, но автоматика не сработала, и парашют остался нераскрытым. В этом Гене повезло, если ситуация вообще позволяет такое сказать. Озимцев не без труда освободил правую руку, дотянулся до рычага ручного раскрытия и с силой дёрнул его. Рычаг не поддавался.

«Тут хоть что-нибудь работает?» — со злостью подумал Гена.

На эксперименты оставалось не так много времени, земля уже была в опасной близости. Он дёрнул ещё раз, сильнее. На этот раз ему удалось сдвинуть рычаг, и позади кресла немедленно выстрелил вверх купол парашюта. Погасить скорость до приемлемой он просто не успевал. На его счастье под ним находилось небольшое озеро, точнее даже ставок, куда Озимцев и рухнул, подняв тучу брызг. Рядом падали горящие обломки его самолёта. Он только отстегнулся от кресла, и начать грести к поверхности, как один из них пройдя сквозь толщу воды, придавил его. Ставок был мелкий, до поверхности было не больше полутора метров, но добраться до неё теперь не представлялось возможности. Геннадий стал изо всех сил пытаться выбраться из-под обломка, но его усилий оказалось недостаточно, эта часть фюзеляжа была слишком тяжёлая. Озимцев переждал секунду и предпринял новую попытку. Всё было тщетно. Силы уходили, заканчивался и кислород в лёгких, их уже жгло огнём, перед глазами плясали цветные круги, надвинулась и сгустилась темнота. Слабеющими руками он ещё раз толкнул обломок, не сдвинув его ни на миллиметр. Рефлексы взяли верх над слабеющим сознанием, и он рефлекторно вдохнул, его лёгкие стали наполняться водой…