– Не думай об этом. – Посторонний делает неопределенный жест рукой. – Лишние философствования вредны. А нам еще предстоит драться за твое тело.

Я хмыкнул.

Дурацкий диалог.

– Конечно. – Женщина подносит ложку к губам. И глотает суп вместе с ложкой, не поморщившись. – Ты думаешь, что у тебя есть преимущество. Это же твой разум, ты устанавливаешь законы. Стоит пожелать – и я исчезну.

Изящный жест рукой. Миска с супом рассыпается пылью.

– Не исчезну. – Собеседница качает головой. – В этом твоя проблема. Ты – мастер ножей. Умеешь резать глотки в физическом плане, но ментальный уровень для таких, как ты, непостижим.

Обмениваемся взглядами.

Знаете, сложнее всего драться, когда противник – часть тебя. Точнее – гость в тебе. Он знает тебя, а ты его – нет. Исход поединка видится предрешенным. Никаких шансов. Но отступать мне некуда. Человек, зажатый в угол, – страшная сила.

– Начнем, – говорю я.

Стол, за которым мы сидим, не меняется. Мастер ножей и странная женщина, от которой веет запредельем. Взгляды срослись, разумы готовы к столкновению. А вот с таверной происходит что-то странное. Заведение Старины Джеба начинает попросту разваливаться на куски. В полу образуются дыры, через них пробивается мерцающий свет. Стойка рассыхается – от нее отламываются куски. По стенам бегут трещины. Эти трещины проходят через саму ткань мироздания – через столы, еду, людей, пространство и время. Персонажи, сконструированные моим мозгом, разваливаются на части. Я вижу, что они иллюзорны – куклы странствующего балагана, неодушевленные предметы, убогие слепки памяти. Портовые рабочие, стражники, шлюхи, игроки в грабл – все это выдернуто из моих воспоминаний. Антураж для начала поединка.

Таверна разрушается.

Куски реальности летят в расширяющиеся дыры. Балки и светильники срываются в пропасть, раздается приглушенный треск ломающихся перегородок моего воображения. Рядом с моей ногой образуется провал. Я заглядываю внутрь этого провала и вижу бескрайний небесный простор. Синева, разбавленная мазками облаков.

Стол с игроками величественно проваливается. Завсегдатаи «Тарана» ведут себя невозмутимо – продолжают метать кости. Уже в полете персонажи рассыпаются на части. Куски лиц, рук, туловищ, досок и тарелок смешиваются в иррациональной мозаике, а потом растворяются в небытии.

Наш стол плывет в небе.

Земли внизу нет.

Вообще ничего нет.

– Хватит, – говорю я.

Женщина одаривает меня тысячью усмешек.

– Можешь мне помешать?

Угол столешницы откалывается.