Я слышал шорох прибоя, вдыхал соленый ветер, свободно бродивший по мрачным переулкам. Вслушивался в скрип флюгера на крыше «Тарана». Я и не думал, что город моей мечты окажется столь ветхим и заброшенным.
Мы пустились по следу Посторонней.
Ламмора прижалась к морю, ее здания посерели и состарились, но в остальном она напоминала оригинал. Рык принюхивался к соленому ветру и уверенно двигался в переплетении узких улочек, мостов и лестничных пролетов. Я и сам уже научился чувствовать врага – что-то внутри подсказывало верное направление.
Наш путь лежал в сторону набережной.
В этом мире осень еще не успела вступить в законные права. Ветер был сильным, но не пытался свалить с ног. На улицах никого, хотя окна некоторых домов светились. Голоса местных жителей вплетались в гобелен, сотканный ветром, а листья дополняли картину невразумительными шорохами.
Мы мчались, скользя над брусчаткой. Сон разума позволял проделывать такие вещи. А еще этот сон любил порождать чудовищ.
Улица шла под уклон. Океан шумел совсем близко – я уже различал впереди его чернильную громаду, пытавшуюся прорваться сквозь волнорезы и затопить набережную. Отступающая после наката вода злобно шуршала галькой. Краем уха я услышал конский топот, затем где-то раздался смех. Звуки веселья врезались в мой город и отступили, умолкнув навсегда. Тут не положено веселиться. Это, знаете ли, арена для поединка.
А вот и набережная.
Дома расступились. Справа на углу, перед кондитерской лавкой, горел одинокий газовый фонарь. По карнизу метнулась тень кошки. Или не кошки? Присмотревшись, я понял, что существо из
Не знаю, что случилось. Враг казался могучим, по всем законам он не должен был проиграть. Акустическая волна в мире снов – ничто. Думаю, появление Рыка помогло мне поверить в себя – это и подкосило женщину с тысячью лиц. Сейчас она пыталась сбежать из мира, который ей не принадлежал. Враждебного мира, обернувшегося против нее всеми условными законами.
Я отдал приказ.
Крик зверя сбросил ползучую тварь на мостовую и распластал под фонарем. Звездное небо безучастно взирало на полуночную агонию чужака.
Я приблизился к врагу, вступив в круг света.
То, что лежало у моих ног, больше не являлось человеком или человекоподобным существом. Бесформенная масса корчилась, меняя облики, фактуру, плотность. Словно невидимые руки месили инфернальное тесто. Одна из масок Посторонней застыла. Всего лишь миг, но в память врезалось выражение безграничной тоски. Самое поразительное – ненависти я не почувствовал. Существо страдало от невыполненного долга, незавершенной миссии. И все.