— Отведи её к джипу.

Дуня оглянулась на пороге.

— А ты?

— Я приду через минуту.

Дверь закрылась.

— Обзавидоваться можно, — сказал Резникович с непонятной интонацией; он уже полностью пришёл в себя. — Повезло вам, полковник! Хотя думаю, вы недолго будете носить погоны полковника.

Афанасий стремительно метнулся к столу, наклонился, так что хозяин кабинета отшатнулся в испуге, и сказал негромко, железным голосом, чеканя слова:

— Уходи из органов, полковник! Пока не поздно! И не дай тебе бог встретить меня снова!

Рука нащупала на столе мобильник Резниковича. Афанасий сжал его в кулаке, напрягся, раздавил трубку и высыпал на стол мелкие, величиной с ноготь, осколки супермодного айкома.

— Подумай над советом.

Развернувшись, он пересёк кабинет и вышел, унося в памяти взгляд Резниковича, трусливо-ненавидящий и в то же время угрожающий. Он уступил силе, зная за собой грешки, но не сдался и в будущем мог отомстить, приведя в действие все свои криминальные связи.

В коридоре стало понятно состояние конвоира Дуни: у стен сидели, опустив головы на грудь, давешние омоновцы, вызванные Резниковичем, и ещё один полицейский, который, очевидно, подошёл позже. На взгляд Афанасия Голубь, прогуливающийся по коридору с дубинкой в руке, пояснил, кивнув на Лапу:

— Не хотелось поднимать шум, мы их куснули.

Речь шла о выпущенных лейтенантом нанитах, несущих парализующий яд.

— Где остальные?

— Дохлый и Тоша повели девчонку.

— Уходим.

Спустились на первый этаж, готовые встретить вызванный по тревоге Резниковичем наряд, но в холле засады не оказалось.

Охранники у турникета тоже сидели на полу в сонном оцепенении, и на них уже обратили внимание входящие в здание полицейские.

— Проходите, товарищи, — властным тоном сказал Афанасий. — Идёт антикоррупционная операция, всем разойтись по своим рабочим местам и не выходить в течение часа.