— Он сможет достать нас со своей орбиты?

— Минуту, уточню.

Через минуту заговорил Семёнов:

— «Сто седьмой», по моим сведениям Х‑37 может посылать акустическую «пулю» на расстояние до двухсот километров, будьте готовы к атаке. Наши «сушки» близко.

— Пока всё тихо.

— Его скорость около восьми километров в секунду, — заметил Костя, — он ограничен в маневре. Если и выстрелит, то один раз.

— Нам этого хватит.

— Выдерживали же мы его атаки раньше!

— А если они увеличат мощность импульса?

Костя задумался.

— Нырнём пониже, сманеврируем и выкрутимся.

Самолёт повернул ещё раз.

— Олег, что у тебя?

— Похоже, мы и в самом деле пробили в линзе дырку, если судить по ионолитам и смене ветра. Струи начали разбегаться во все стороны, температура в зоне похолодания начинает подниматься.

— Может, добавим ещё импульса «Коршуна»?

— Я бы не стал торопиться, а то нарушим процесс рекомбинации.

— Хорошо, ждём.

Напряжение в кабине сгустилось. Летающий над зоной искусственного климатического антициклона американский беспилотник с «несуществующим» для общественности оружием на борту нервировал всех, и Афанасий всё время ждал удара головокружения и слепоты, несмотря на обнадёживающие сообщения из Центра о российских перехватчиках, чьи ракеты способны были сбить Х‑37 и на такой высоте.

Но время шло, а тошнота не наступала, в кабине операторов царила деловая атмосфера, даже Дохлый не отвлекал своими вопросами и шутками, и Афанасий слегка расслабился, подумав, что американцы, видимо, поняли, что русские ответят на атаку их аппарата, и рисковать машиной не стали.

— Х‑37 уходит, — сообщил дежурный.