— Видимо нет. Это же не наша техника. Бог знает, на что она способна.

Михаил развернулся в сторону Мезенцева, вдруг, ни с того ни с сего, погрозил ему пальцем.

— Поздравляю, теперь в твоем распоряжении целый звездолет.

— Чего?

— Это ведь ты его запустил. Не знаю когда, но твои пси-удары не остались незамеченными, и теперь корабль ожил.

Григорий словам Кондратьева не поверил, предпочтя происходящему другое объяснение.

— Думаю, что звездолет вылечился или починился, не суть важно, и сам себя запустил.

— С чего это вдруг? Куда он собрался улетать, а главное с кем?

В пространстве зала, где находились люди, мигнул свет, погас на пару секунд, и вновь вспыхнул. Кондратьев вдруг сиганул в сторону, вскинув не весть как очутившийся в руке пистолет. Профессор пялился куда-то за спину Григорию, находясь при этом буквально в предобморочном состоянии. Тихо ойкнула Марина, откладывая свой «Глок» в сторону.

Григорий медленно, стараясь не делать резких движений, развернулся.

Перед ним метрах в трех в воздухе колыхалось антропоморфное полупрозрачное нечто, светящееся изнутри еле заметным, довольно приятным желтым светом.

— Призраки, — прошептал Григорий, невольно пятясь назад.

Призраки парили над полом на высоте примерно метра. Хотя их лиц было не рассмотреть, Мезенцеву казалось, что вся троица непрестанно разглядывает его одного. Это доставляло молодому человеку не самые приятные чувства. Отчего-то он ощутил себя натурально обнаженным.

— Спасибо тебе, Ведущий, — вдруг прошелестел у него в голове мелодичный женский голос. — Ты вылечил нас, теперь мы наконец-таки сможем отправиться домой.

— Я? — совершенно не заботясь о том, что выкрикнул голосом, спросил Мезенцев.

— Ты, Ведущий. Ты смог заставить работать наши… коконы. Извини, я не знаю, как объяснить тебе, что такое кокон. Ни одно понятие, ни на одном человеческом языке не подходит. Коконы пробудились, а, значит, пробудились и мы.

— Вы включили ваш корабль? — уже мысленно спросил Григорий