Держась за руки, они поднялись по лестнице и долго еще целовались, привалившись к двери его квартиры, и все это время Фулкром боялся ее впускать. Нежно щекоча губами ее шею, он в то же время тревожился о том, не поджидает ли их по ту сторону двери его покойная жена.

Он даже затаил дыхание, когда они ввалились внутрь… но там никого не было, комната встретила их безмолвием и пустотой.

С облегчением вздохнув, он развел огонь в печурке в ногах кровати и только тогда заметил странную неподвижность Лан. Он было подумал, что она увидела призрак, но сразу понял, что если это и призрак, то ее собственный и не имеет к нему никакого отношения.

– Все хорошо? – спросил он тихо.

– Да, конечно. Все хорошо. – Она отвечала тихо, точно не ему, а сама себе, но он не возражал, как не был он и против того, чтобы помочь ей отвлечься от своих мыслей. В конце концов, и она сейчас делала для него то же самое. Он снял плащ и насмешил ее тем, что, аккуратно сложив, повесил его на спинку стула.

– Какая порывистая страсть! – заметила Лан с ехидцей.

– Люблю быть аккуратным. – Фулкром тоже усмехнулся и сел на кровать рядом с ней.

Они стали целоваться. Потом потихоньку ощупывать друг друга, узнавая. Он почувствовал, как она сначала напряглась, а потом медленно расслабилась, открываясь навстречу его ласкам. Удивительно, но он так хотел помочь ей преодолеть страхи, то ли основанные на анатомической неуверенности, то ли иные, что он и думать забыл о своем, – это была первая женщина, которую он целовал после смерти жены.

Полуодетая Лан тревожилась о том, не забыла ли она совсем, как это делается, и, уложив его на спину, оседлала. Его взгляд уперся в рыцарскую эмблему у нее на груди. Она со смехом стянула топ и пошутила:

– Никто тебя больше не спасет.

«Главное, чтобы не моя покойная жена…»

И он просунул руки под ее форму, помогая ей разоблачиться. И снова она затихла.

– Что такое? – спросил он.

– Руки холодные, – ответила она.

– А, понятно.

Расставшись с последним предметом одежды, она, очевидно, ждала его реакции, и он поспешил показать ей, что она очень красивая женщина, – и это была правда.

– Ты красивая, – выдохнул он ей в шею, нежно касаясь ее губами и вдыхая ее аромат. Затем провел кончиком хвоста по ее спине. Она изогнулась от удовольствия, точно натянутый лук. Освещенная огнем из печки, Лан казалась ему такой маленькой по сравнению с ним самим, такой уязвимой. Что-то внутри его растаяло. Он больше не мог сдерживаться. Он ее желал.

Он опрокинул ее на кровать – сказались годы неизрасходованной энергии. Стягивая штаны, он пробегал губами по ее ногам по всей длине.