«Я не знаю, действительно ли ты видишь нас сейчас или ушёл навсегда, – подумал сын короля. – Есть ли тебе до нас дело, или ты теперь лишь часть божественной силы, и тебя больше ничего не волнует. Но если можешь, то сделай что-нибудь. Мы сами не можем остановиться». И подумал, что просьба звучит как-то слишком уж нелепо. О чём он просит – чтоб отец прекратил гражданскую войну? Было бы хорошо, но вряд ли возможно. Пламя и отца, ставшего его частью, лучше спрашивать о чём-нибудь более конкретном.

Оставаясь коленопреклонённым, Бовиас вдруг почувствовал себя очень странно. Пустота вокруг него словно бы раздвинулась и поблёкла, посветлела, хотя и раньше тёмной её назвать было бы трудно – скорее она была бесстрастно-серой, никакой. Он вцепился в край кенотафа и поднял голову – из пустоты медленно проступали мутные очертания ближайших колонн, а потом настал черёд столба света, падающего через огромные купольные окна. На стенах изогнулись гигантские витые светильники, усаженные свечами или увешанные лампадами, а надгробье рядом с принцем обрело прежний, памятный, вид. Впрочем, не совсем такой, каким он его запомнил, но различия оказались совсем уж мелкими.

Бовиас оглянулся на сопровождающих и осознал наконец, что видит. Не так, как раньше, каким-то непостижимым образом, однако во всех подробностях. И с каждым мгновением это новое зрение становилось всё яснее. Он поднялся с колена и сделал несколько неуверенных шагов к выходу. Монах и женщина кинулись подхватывать его под руки, но он отстранил их и до дверей храма дошёл сам.

Машинально огладил ладонью створку – он пребывал сейчас в таком состоянии, что ему хотелось прикасаться буквально ко всему, что удавалось увидеть, да что там прикасаться – целовать! Придерживаясь за дверь, вышел на внешний притвор, открытый солнцу и всем ветрам, и охватил одним взглядом весь храмовый комплекс, а слева – огромную лестницу, ведущую к вершине Благой горы. И там, перед храмом Высшего выбора увидел огромный язык белого света, танцующий, как самое настоящее пламя.

Бовиас никогда не был особенно религиозным. Разумеется, он не сомневался, что Пламя есть воплощение Высшей силы, которой причастился когда-то основатель их династии, а до него – первый король Лучезарного. Принц знал, что эта сила управляет существованием их мира, является основой жизни и даёт им возможность прибегать к помощи магии, и особенного внимания этим фактам никогда не уделял. Да, они есть, в мире всё устроено именно так – зачем излишне утруждать себя переживаниями на эту возвышенную тему?