Опустившись на колени перед гигантской нефритовой статуей бога-целителя, Джин тихо произнесла:

– Однажды ты пришел ко мне, чтобы помешать встать на неправильный путь. Поговори со мной и сейчас, помоги принять верное решение.

Подняв взор на белого нефритового голубя, пави Руфиццо, она терпеливо ждала, однако ответом ей было молчание.

Возвращаясь из храма, Джин хотела опустить руки в бассейн, куда стекала вода источника, но она оказалась обжигающе горячей, так что Джин отпрянула. Однако сдаваться она не привыкла, поэтому снова сунула ладонь в воду и, превозмогая дикую боль, держала ее там до тех пор, пока на коже не появились пузыри.

Боль стала эхом ран ее сердца, которые невозможно исцелить: крики искалеченных детей; порка, приказы о которой отдавали лицемеры; перенесенное унижение, навсегда оставшееся в памяти после того, как она проползла между ногами громилы; годы постоянного страха и ужаса – маленьким и слабым всегда приходится нелегко в жизни. Она стиснула кулак: вот почему ей приходилось прикладывать отчаянные усилия, сражаться и добиваться успеха, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Но неужели в мире нет ничего другого?

«Боги скрытны и капризны», – подумала Джин. Ей ужасно хотелось найти лекаря, который остановил ее тогда в прибрежной деревне Дасу, помешав покинуть остров, и вытрясти из него все, что ей было необходимо услышать.

Заставив себя успокоиться, Джин и прижимая к груди обожженную руку, покинула храм, убедившись – в который уже раз – что, как всегда, свой путь должна выбрать сама.

– Когда я была никем, король Куни обращался со мной как с другом, – сказала Джин нищему.

– Дружба короля похожа на обещание пьяного, – возразил тот, однако она не обратила внимания на его слова.

– Он делился со мной едой и возил в своем экипаже, отдал мне свой меч и сделал маршалом Дасу, несмотря на то что вокруг было полно других вассалов. Кон Фиджи всегда говорил, что мужчины должны с радостью умирать за великих властителей, которые увидели в них талант. С женщинами так же. Я не могу его предать.

– Вы считаете, что вам следует руководствоваться словами старого мошенника Кона Фиджи? Мы живем в мире мечей и крови, а не благородных идеалов.

– Если человек отказывается от идеалов, мир лишается сути. Возможно, Кон Фиджи не знал, как одержать победу в войне, но, что такое достойная жизнь, понимал.

Нищий покачал головой и ушел.

Пума Йемму продолжал нападать на обозы Мата Цзинду в Кокру, а Мазоти медленно, но верно продвигалась на запад. Королевства Тиро, сохранявшие верность гегемону, терпели одно поражение за другим, пока Джин Мазоти не покорила все земли восточнее гор Висоти, в том числе и Волчью Лапу, а также все значительные города старого Гана.