Дорога устремленная в никуда может быть только сельской. Асфальт линует мир четким маршрутом, воспринимая горизонт как условный мираж расстояний и настаивает на скорости своего преодоления.

Бегство всегда выглядит как брошенный кому-то вызов.

Трава крепила корнями колею. В далеких кронах слышалось воркование птиц. Уже виднелись крошечные домики и мачты рыбацких лодок. По краям дороги проплывали поля. Справа и слева темнел лес, уходящий где выше, где ниже и сливающийся с небом и рекой. В изломе береговой линии зеленела заболоченная пойма. Тягуче искрился заливной луг. Зарябил россыпью проносящийся вниз по реке катер.

Волнами дороги их вынесло на берег. В небе таяли редкие, едва заметные тучи. С хрустом приминая буйно разросшуюся траву они положили велосипеды набок.

Темной синью стлалась река. Искря чубатой пеной шумели перекаты. По вдоль прозрачный огонь смолил поверхность воды. Молочным дымом струились белые бивни рыбацких костров на том берегу и наобум разбросанные домики открывали далекую перспективу.

Кружась в водоворотах, волны беспорядочно сталкивались наскакивая друг на друга и облизывали острые края выступающих скал. Влажные блики световых пятен порой двигались навстречу. Искрясь под свежим ветром посверкивала зацепившись за перекаты кольчуга плеса. Глыбились исхлестанно бурлящие перья порогов напоминая с какой бешеной силой может мчаться вода. Небо было насыщенного аквамаринового цвета. Сильная, пронизанная густой синевой выразительность тянула за собой.

Сытное. До краев. Зрелище. Река.

Тишина и безлюдье. Бутылка храмового вина и нарезанный сыр, в дырочки которого не помещалось маленькое белое солнце.

Как не отрежь.

Между слабеющей, вибрирующей непрочностью плеса и зримой гранью противоположного берега, ниже порожистой блесткой мели, лодка плясала на мелкой волне. Там рыбаки выбирали ночную снасть.

Отец Аквитин скинул сандалии и, подоткнув хитон прошлепал по заносам намытого ила и наклонясь в сияющее внизу небо вошел в воду. Капли сверкали как бриллиантовая пыль. Брызги искрились на зеленой траве и цветах.

Лодки в заливчике под песчаным берегом врезанные в свинцовую тень на воде напоминали листопад. Все пропахло речной водой. Насторожившиеся было рапирные оруши потрещали между собой, сердито топорща палево-серебристое оперение и принялись деловито перепархивать по уключинам, кто на карму, а кто на нос. Пара орушей, решительно расправив огромные крылья, в перебивку закричала, изящно скользнула вперед и помчалась параллельно поверхности реки распарывая длинными вощеными клювами переливно-зеленые, лениво тревожные волны. И спустя несколько секунд, несмотря на немалые размеры, истончившись, словно растаяв, растворясь в бархатной дымке клубящейся над прогретой рекой. Лодки распузатились и сияли свежевыкрашенными боками. Намокшие крепежные узлы переламывались на рифленом стекле волн. Легкий скрежет соприкасающихся бортов сопровождался шорохом плавников. Под днищем лодок, по донной траве, над подводным пастбищем ходили рыбы. Солнце плескалось об воду растекаясь литьем.