Сон казался таким реалистичным. Он очутился в осеннем лесу, земля была укрыта толстым слоем красных, желтых и бурых листьев. Листья блестели так ярко, что ему представилось, как в пещере сидит гном и вырезает каждый листик из тонкого металла, а потом подбрасывает в небо, чтобы ветер подхватил и уложил его на лесную почву. Причем деревья вокруг вовсе не были голыми и в свете заходящего солнца горели холодным огнем. Она была рядом с ним, а он обнаженный лежал на земле.

– Проснись, – сказала она. – Я смыла с тебя волка.

Аземар сел, обнял ее, а потом лег с ней на застланную листвой землю.

– Кто эти люди? – спросил он. Вокруг них, на осенних листьях лежали покойники, одетые в обноски.

– Их огни погасли, – сказала она. – Я погасила их, чтобы они не причинили нам зла.

Проснувшись во дворце, Аземар твердил себе, что это был сон, однако он больше походил на воспоминание, потому что после пробуждения он помнил, что было дальше. Он помнил тот лес, маленький домик, где они собирались перезимовать. Он помнил, как голод выгнал его из постели и он вынюхивал под луной тела тех мертвых оборванцев.

Аземар полагал, что это наваждение, вызванное пребыванием в Нумере. Он же видел там демонов: человека с белой кожей, волкодлака. Может быть, кто-то из них овладел его сознанием и доводит его до безумия?

Она вошла в комнату одна, без евнуха, без служанки. Беатрис старалась не смотреть на Аземара, но ничего не могла с собой поделать. В ее взгляде не было и намека на дружелюбие.

– Доброе утро, госпожа.

– Судя по колоколам, уже день.

– Значит, добрый день.

От нее почти ощутимо веяло усталостью – так разносится по монастырю запах пекущегося хлеба.

Несколько мгновений Беатрис стояла совершенно неподвижно. Затем она опустилась на диван и произнесла:

– Господин, ты вселяешь в меня тревогу.

– Почему?

– И я тоже волную тебя, я вижу.

– Я просто не привык общаться с женщинами наедине. Я…

– Дело не только в этом.

Последовала пауза.

– Да, не только.