На развалинах стены он увидел одинокую маленькую лампу, в которой горел огонек, остальные рядом с ней были потухшими и холодными. Пламя казалось слабым. Луис коснулся его и увидел: Беатрис в морозном лесу, ее лошадь исходит паром в свете восходящего солнца; Беатрис, обнаженная, в постели рядом с ним; она на носу торгового судна, привезшего их в Константинополь, и синие воды Эгейского моря отражаются в ее глазах, делая их бирюзовыми. Тепло огня было словно тепло ее прикосновения, шум ветра в лесу был подобен звуку ее голоса, а луна висела над ним, будто глаз Бога, оценивавшего, достоин ли он называть Беатрис своей женой.
– Мертвые не ждут, – сказал с корабля бледнокожий бог. – Сделай то, что необходимо, то, что требуется.
Луис взял со стены другую лампу. Она была мокрая, поэтому он вытер фитиль о свою одежду и наклонил, чтобы он пропитался маслом. Затем он зажег его от единственной горящей лампы. Огонек занялся не сразу, несколько раз гас, но затем запылал.
– Это моя лампа, – сказал Луис, отступая от стены.
– Однако же ты не взял ее, чтобы осветить путь.
– На что она мне?
– А для чего вообще нужна лампа? Разгонять темноту.
Осторожно неся лампу перед собой, Луис вернулся на борт драккара, корабль отчалил от берега и заскользил дальше. Сначала Луис думал, что они возвращаются в Константинополь, потому что на небе клубились черные тучи, и огни вспыхивали и мерцали вдалеке.
Берег исчез. Залитая лунным светом река перестала быть белой, три потока света – красный, золотистый и голубой – заиграли под килем их корабля, яркие лучи пронизывали рангоут и паруса. Луис вытянул руки, глядя, как лучи струятся между пальцами.
– Где это мы?
– На Биврёсте.
– Но что это?
– Мост, соединяющий земли людей с землями богов. Радуга из трех цветов.
– И мы поплывем на корабле по мосту?
– По-твоему, это чудеснее, чем ходить по мосту из света?
– Женщины у источника прядут свет.
– Они прядут всё. Все мы всего лишь то, что они спряли.
– Куда мы направляемся?
– В земли мертвых. На равнину Черной Луны.
– А кто вот эти, которые едут с нами?