Именно тогда они перестали называть его отцом. Как сказал Сержант: «Это было их решение – разбить семью. Если у нас нет матери, то нет и отца». С тех пор отец стал «Великаном». А о матери они вообще больше не говорили.

Но Эндер о ней думал. «Чувствовала ли она, когда мы улетели, то же самое, что я чувствую сейчас, зная, что Великан умирает? – размышлял он. – Тоску? Грусть?» Они решили поступить так, как считали лучше. Какой стала бы жизнь нормальных детей на этом корабле, останься их семья вместе? Они были бы выше ростом, чем Сержант, Карлотта и Эндер, но выглядели бы полными болванами, не в силах угнаться за антонинами – или бобитами, в зависимости от того, как те решили бы себя называть. Мать и Великан были правы, разделив семью, правы во всем. Но Эндер никогда не сказал бы этого Сержанту.

Никто никогда не сказал бы Сержанту того, чего тот не хотел слышать.

Здесь, на «Геродоте», вкратце повторилась история человечества: самый злой, агрессивный и жестокий из троих всегда добивался своего. «Если мы действительно новый вид, – думал Эндер, – мы стали лишь немногим лучше. В нас сохранилась вся эта альфа-самцовая чушь, оставшаяся от шимпанзе и горилл».

Карлотта повернулась и направилась к выходу.

– Погоди, – сказал Эндер. – Можешь хоть объяснить, в чем вообще дело? Почему ты всегда в курсе происходящего, а на меня все сваливается как снег на голову, когда вы оба уже во всем согласны, и я даже не успеваю хоть что-то понять или даже просто возразить?

К ее чести, Карлотта слегка смутилась:

– Сержант делает все, что захочет.

– Но ты всегда у него в союзниках, – сказал Эндер.

– Ты тоже мог бы, если бы постоянно не возражал.

– Он не дает мне даже шанса возразить – он просто не слушает. Я – другой самец, понимаешь? Он подчиняет тебя себе, а меня держит поодаль, поскольку намерен стать альфой.

Карлотта нахмурилась:

– До этого еще далеко.

– Все определяется нашим выбором уже сейчас. Думаешь, Сержант всерьез воспримет ответ «нет»?

– Мы ему такого не позволим.

– Мы? – переспросил Эндер. – Кто это – мы? Есть ты и он, и есть я. Думаешь, ты и я вдруг превратимся в «мы» лишь потому, что тебе не хочется от него детей? Если сейчас мы – не «мы», то с чего ты взяла, что я потом стану рисковать жизнью, чтобы тебя спасти?

Карлотта залилась румянцем:

– Не хочу об этом говорить.

«Но ты будешь об этом думать, – решил про себя Эндер. – Я заставил тебя об этом подумать, и тебе никуда не деться. Союзы, которые мы заключим сейчас, останутся таковыми и после. Он станет альфа-самцом, ты – его преданной самкой, а я – подчиненным самцом без права на пару, который бессилен сделать что-либо без приказа альфы. Если он еще раньше меня не убьет. И именно такой выбор ты сейчас делаешь».