Боб не знал, что ответить. За пять лет полета ему ни разу не приходило в голову, что дети могут помнить матерей, которые родили их после того, как их похитили еще в виде эмбрионов и рассеяли по всему миру, подсадив в матки женщин, у которых не было никаких причин подозревать, что они вынашивают потомство великих генералов Джулиана Дельфики и Петры Арканян.

– Черт побери, – наконец сказал он. – Почему ты раньше молчал?

– Потому что до сих пор не знал, что именно это его больше всего бесит, – ответил Эндер.

– Я все с самого начала знал! – попытался крикнуть Сержант, но поврежденное горло подвело, и получился лишь хрип.

– Вряд ли голос к тебе вернется раньше чем через месяц, – спокойно заметила Карлотта.

– Все родные семьи были глупые, – сказал Эндер, – кроме моей. Остальные нас страшно боялись. И твои точно так же. Они боялись даже до тебя дотронуться, считали тебя чудовищем – ты сам говорил.

– А эта семья что, лучше? – яростно прошептал Сержант. – Отец – говорящая гора в грузовом отсеке, а мать – голограмма, которая все время твердит одно и то же, одно и то же.

– По-другому она не может, – объяснила Карлотта. – Она умерла.

– Другие ее знали, жили с ней, она каждый день с ними разговаривала, – продолжал Сержант. – А у нас только Великан.

Боб лег на спину, глядя в потолок, а потом закрыл глаза, поскольку потолка все равно не видел из-за слез.

– Это было страшное решение, – тихо проговорил он. – Что бы мы ни делали – все оказывалось не так. Вам мы ничего не говорили, потому что вам не хватало жизненного опыта для разумного выбора. Вы трое были обречены умереть в возрасте около двадцати лет. Мы думали, что нам удастся быстро найти лекарство – лет за десять-двадцать – и вы сможете вернуться на Землю еще достаточно молодыми, чтобы впереди у вас оставалась вся жизнь.

– Генетическая проблема оказалась слишком сложной, – сказал Эндер.

– Если бы мы остались на Земле, вы бы давно уже умерли. До каких лет дожили ваши нормальные братья и сестры – до ста десяти?

– Двое, – ответил Эндер. – Все прожили по крайней мере по сто лет.

– А вы трое остались бы печальным воспоминанием о детях, которые прожили лишь одну пятую жизни из-за трагического генетического дефекта.

– Одна пятая жизни лучше, чем это, – прошептал Сержант.

– Нет, – возразил Боб. – Я уже прожил одну пятую жизни, и этого недостаточно.

– Ты изменил мир, – сказал Эндер. – Ты дважды его спас.

– Но мне никогда не дожить до дня, когда вы поженитесь и у вас будут дети.

– Не беспокойся. Если вы с Эндером не найдете лекарство, у меня никогда не будет детей, – заверила Карлотта. – Я не стану никому передавать эту дрянь.