«Вот так! Теперь — выдвинуться вперед и вниз и проутюжить броней, как мондовошек на белой скатерти… Хватит тратить на штатовскую сволочь недешевый боекомплект…»

А это что слева? — вдруг заметил сотник. Еще пехота?

— Серега — скачок на три часа! Пошел!

— Делаю!

«Верный», послушный, как хороший пес, вздрогнул всеми бесчисленными сочленениями, крякнул на гравитягах и рывком перескочил сразу метров на пятьдесят в сторону.

«Послушная машинка, хорошая машинка, хорошая… Пониженная маневренность у «Батыров»? Так уметь маневрировать надо, а не хлебалом сопли жевать!»

По чуть заметному дымному следу Осин понял, что неподалеку прошла ракета «рэкса», этой ручной установки для бронепехоты. Каверзная штука для танка! И как раз там, где они только что были.

А нету! У него, умного Осина, не только опыт, но и чутье…

Сотник снова завертел дальномером, осваиваясь с новой картинкой.

Именно — не в углублениях прятаться, а маневрировать! Вовремя менять позицию, вот что нужно… Точно — еще пехота! Эти свежие…

— «РУС–2», «РУС–3» — огонь по левому борту! Подсыпай, просыпай, Вася!

Конечно, когда туша МП–танка прет на пехоту, — это впечатляет. Со стороны! Только кроме впечатления нужен еще результат. Потому что танк — не бульдозер, переть на противника, как бык на ворота, — не его задача. Огонь и маневр — вот что такое танковый бой! Плотнее огонь, быстрее маневр — вот что такое…

«Все правильно, вот и этих гавриков остановили ковровыми залпами, выстилающими по квадратам площадь обстрела…»

Вот теперь, похоже, пора! Теперь действительно можно атаковать, почувствовал сотник.

— Рота, слушай мою команду! — звонко выкрикнул Осин по общей связи. — Атака в направлении 12–14, построение 2 на 3! Я и Самойлов — первые, остальные — замыкающие! Поехали, ребятишки! С Богом!

Наступил тот момент боя, который он так любил. Противник дрогнул, противник замешкался, противник уже готов податься назад — и в этот момент рубануть его бронированным клином, как топором по гнилому бревну. Чтоб только щепки, только труха, только ошметки посыпались во все стороны! И догонять, и стрелять, и давить, представляя выпученные от ужаса глаза под забралами…

Наверное, так же атаковали когда–то его предки, донские казаки. Рассыпались в лаву в конном строю и гнали, гнали…

Женя даже не видел, он просто чувствовал, как все пять ротных танков рванулись вперед на форсаже. Ребристая туша кажется неуклюжей, когда стоит, но когда начинает двигаться — другое дело. Это мощь, слаженность, быстрота, это натиск брони и огня, это огненный вал, который катится впереди могучих машин, сминающих и рвущих землю своими гравиподушками.