Операторы засуетились, уточняя информацию с японским и американским командованиями.
— Бомбы JDAM[34]: GBU-32 и 38.
Мисато цокнула языком.
— Разворачивайте их, пусть вешают GBU-31 или что у них, может быть, помощнее появилось. Так и говорите: тащите самые мощные бабахалки.
— USPACOM сообщает, что взамен отозванным поднимут сто вторую и сто девяносто пятую эскадрильи.
Кацураги ещё раз вгляделась в изображения Рамиила. Уже сейчас она ясно понимала, что это будет самый тяжёлый бой. Ей очень хотелось предупредить Синдзи, чтобы он был крайне осторожен, чтобы он просто знал, в какое пекло его отправят. Но для его же блага и спокойствия это лишнее.
Майор обернулась и теперь всмотрелась в невозмутимого Икари Гендо. Он вызывал противоречивые чувства: если смотреть на него как на командующего, его спокойствие было заразительным, но если смотреть как на отца, то этот человек ужасал своей жестокостью. На лице же замкома, напротив, хоть тот и старался проявлять выдержку, читалась обеспокоенность за происходящее — ему, как и Кацураги, не наплевать на жизнь пилота.
— Командующий, — проступила сталь в её голосе, — если об Ангеле известно что-то ещё, то сейчас самое время об этом сказать.
Мисато ощущала, как тройка операторов первого звена, которые знают чуть больше, чем остальные, сейчас навострили уши, словно дикие звери, почуявшие добычу. Для них добыча — информация. А вот Акаги хмуро глянула на свою подругу, явно не одобряя её действия.
— Добавить к имеющейся информации нечего, — холодно ответил он. — Начинайте операцию.
— Есть! — отчеканила майор и развернулась обратно к комцентру. — Запустить «Еву-01»!
Один из центральных мониторов вспыхнул сообщением, что «Евангелион» несётся к поверхности по шахте К-09.