– Чего? – уставился на нее Пашка.

– Сымай-сымай, посмотреть кое-что хочу.

– Э… – Пашка взглянул на Михаила. Что они еще задумали?

Берман засмеялся:

– Она дело говорит. Да не бойся ты, мы проверить кое-что хотим.

– Что?

– Соломон с год назад умудрился на мелководье, на том пляже, где вы были, усесться на колючую рыбу. Ядовитую, между прочим, – еле откачали тогда его. А на заднице, в смысле левой ягодице, у него остался шрам в виде звезды.

– И большая родинка у него есть на правой половинке, – добавила с хитрым видом Станнум. – Уж я-то знаю…

– Родинка ничего не доказывает и ничего не опровергает, – заметил Берман.

– Ну? – требовательно спросила Станнум, привстав со стула. – Ты стянешь свои брюки или мне помочь?

– Помоги, помоги ему, – подколол ее Берман.

Пашка вздохнул и, повернувшись, приспустил джинсы.

– Нету, – сказала Станнум.

– Есть, – в свою очередь заметил Берман.

– Чего нету, чего есть? – начал раздражаться Пашка, застегивая ремень.

– Шрама нет, а родинка на месте, – ответил Михаил. – Только шрам свести не так уж и сложно. Как и поставить родинку.

– Ну дык… О чем я и говорю. – Пашка сел на свое место. – Лучше копать в сторону этих ваших химических меток. Как они вообще устанавливаются?

– Обычный укол в руку, – ответил Берман. – Вводится совсем небольшое количество вещества, особый такой тип мета-молекул. Смесь оседает по всему твоему телу хитрым рисунком, внедряясь в кости и прочие органы. Я не химик, точнее не скажу, да наши-то и не разобрались еще толком во всем этом. В общем, после укола два-три дня – и ты до конца своей жизни пронумерован. Остается только снять конфигурацию поля, которое создают эти мета-молекулы, и зафиксировать его как твой личный код. Так вот твое поле полностью идентично полю Соломона. А это технологически невозможно. Ну, мы так думали. Все думали. Да, и еще: в эти первые дни повышается температура, вроде на грипп похоже, и сыпь выскакивает на животе, но она заметна не у всех.

И тут Пашка вспомнил! Это случилось буквально на второй или третий день после его неудачной попытки познакомиться с Алиной, когда он сбежал из ее магазинчика, в самом начале апреля. У Богдана как раз родилась дочь, точно. Да-да! Та самая толстая девчонка-гот, приставшая к нему у «Горьковской»! Она что-то ему вколола в шею, однозначно! И почему он только сейчас догадался об этом? Наутро тогда его действительно колбасило. Но кому бывает хорошо с большого бодуна? И сыпь появилась, причем не только на животе, но и на лице и шее, но такое у него бывало и после сильного перепоя, хотя и редко. Пашка тогда все равно пошел сначала на лекции в институт, а потом ненадолго в офис, где фактически спал, но вечером температура подскочила до тридцати восьми с половиной.