Все отшатнулись.

— Зачем ты его притащил? — спросил Питер. — Сам же говорил, что нейробук отсылает сигнал о помощи, если хозяин без сознания. Он нас раскроет.

Среди бойцов прокатился тревожный шепот.

— Не раскроет. Видишь, — Джантор указал на глушилку. — Эта штука не даст ему связаться со своими. И потом, сейчас мы под землей. Наружу его радиосигнал не пробьется.

— Если ты надеешься его расколоть, то напрасно, — покачал головой Гринвуд. — Киберы ничего не боятся, не чувствуют боли. Им бесполезно угрожать, бить. Хоть на куски его режь, он будет молчать.

Джантор вздохнул. Опять примитивная и бессмысленная жестокость.

— У меня другие способы. Фиомсянские.

На всякий случай утащил пленника в самый глубокий бункер, до поверхности отсюда метров 20. Снял глушилку. Можно приступать.

Среди всех, с какими Джантор здесь сталкивался, программная защита нейробука оказалась наиболее мощной. Чтобы взломать вживленный компьютер, понадобился час. Первым делом взял под контроль управление радиоканалом, стал разбираться в других настройках операционной системы.

Как и в нейробуках фиомсян, тайных программ оказалось много. Некоторые выполняли уже знакомые функции — подавляли страх, боль, стимулировали тренировки. Но вот другие…

Ненависть и правда оказалась искусственной. Ее генерировал целый комплекс программ. Одна стимулировала легкую неприязнь и раздражение всякий раз, когда кибер видел человека без нейробука, даже просто думал о них. Другая подавляла жалость и сочувствие. Третья, намного более мерзкая, порождала злость в сочетании с удовольствием всякий раз, когда хозяин нейробука бил человека. С каждым ударом ярость разгоралась сильнее, побуждая бить снова и снова. Именно она являлась источником ужасающей жестокости.

А чужих обладателей вживленных компьютеров полагалось ненавидеть даже сильнее, чем обычных людей.

Стандартные для ФИОМСа положительные эмоции при работе в здешнем наборе нейропрограмм отсутствовали. Однако трудились киберы по 12 часов в день без выходных, главной наградой был нейрокайф. Запустить его можно лишь по активационным кодам, получаемым от высокого начальства.

Которое любили не только за право раздавать ярчайшее наслаждение. Внешний вид и любое упоминание губернатора Брайана Стилера вызывали у киберов сильные положительные эмоции. При выступлениях и речах они постепенно нарастали, порождая эйфорию, уступавшую разве что нейрокайфу. Неудивительно, что Винсент считает великим человека, доведшего Оклахому до столь убогого состояния.

Нейробук также стимулировал легкую радость при виде Клайва Стилера, сына губернатора и командующего Национальной гвардией штата, других членов семьи, начальника городской полиции, прочих занимавших высокие посты киберов. Вживленный компьютер гарантировал руководству фанатичную преданность, врагам же — безграничную ненависть.