Я застыл на коленях, выставив автомат, целясь в глубь помещения. Вдоль стен длинными рядами стояли несколько десятков таких же цилиндров, светящихся зеленым. Из отверстия вентиляции под потолком ударил луч фонаря, в нем мелькнула тень, и Шрам, спрыгнув на пол, тут же бросился в другую от меня сторону.

- Вроде тихо, - сказал я. - Никого не вижу пока.

Он замер, подняв автомат. Я покосился вверх: из вентиляции торчал ствол, потом высунулся второй.

- Спускайтесь по очереди, - поднявшись на ноги, я переместился ближе к отверстию, прижимаясь к стене, поднял руку. - Эй, фонарь давай, потом сам слезай.

Когда все оказались внизу, мы со Шрамом уже стояли перед цилиндрами, рассматривая содержимое. Наполняющая их густо-зеленая светящаяся жидкость мягко волновалась, со дна то и дело поднимались крупные, каких не может быть в обычной воде, пузыри. В голову пришло когда-то услышанное и давно позабытое слово: автоклав. Это он и есть, что ли? Из-под накрывающего емкость колпака свешивалось несколько шлангов и проводов разной толщины, концы их исчезали где-то под лопатками, на шее и груди обнаженной женщины. Бледное худое лицо, по которому гуляли синеватые блики, было обращено ко мне, глаза и рот раскрыты. На левой руке от локтя до предплечья кожа отсутствовала, виднелся красноватый валик бицепса, состоящий будто из сросшихся нитей. Самый тонкий шланг, закрепленный резиновым нагубником, исчезал во рту женщины, другой, в ребристой металлической оболочке, примыкал к основанию шеи, где было вырезано круглое отверстие с каемкой припухшей кожи. Женщина не стояла, но висела, - возможно, удельный вес жидкости был такой же, как и у человеческого тела, - слегка подогнув необычайно тощие ноги. Руки с широко расставленными пальцами (один мизинец украшало железное кольцо, каким зоологи обычно метят перелетных птиц) покачивались, когда мимо них проскальзывали пузыри.

- Что это за хрень? - произнес Никита за спиной, и я обернулся. Злой, подняв берданку, шел между рядами автоклавов вперед, остальные сгрудились у цилиндра напротив. Оттолкнув вытянувшего шею Звонаря, я шагнул ближе: там был худой, с выступающими ребрами подросток. Лысый, с цыплячьей шеей, крупной бугристой головой и запавшими щеками. Без ног. То есть не просто без ног - у него вообще не было нижней половины тела, включая тазобедренный сустав. Из среза торчал конец позвоночника, к которому была подсоединена гроздь проводков, исчезающих в синей жидкости.

- Елки-палки, это ж не бюрер и не псевдоплоть какая-нибудь! - сказал Никита. - Обычный человек…