„Вот старик прижился! Видать аппаратура у него будь здоров – такую молодуху отхватил, Ну ничего“ – подумал Филипп предвкушая, „Давайте вашу одежду и проходите“, – сказала Степанида, подойдя до гостя; Готфильд словно под гипнозом, снял свой на два размера меньший, брезентовый плащ, который нашёл в доме Банзая, и протянул этому миловидному созданию, Салиннки снимать не стал, „Проходи! Чего у двери толчешься?“ – слегка толкнул его с заду Афанасий, И с порогу начал рассказывать о том, как был в городе, и видел чудо сошедшее с небес.
Любка с матерью, тем временем, начали накрывать на стол – всё стояло тёпленькое на печке и поджидало Афанасия.
У старика язык был без костей, и говорил он всё время, пока не сели за стол:
– Марфа, по такому случаю не мешало бы и красненького!
– Степанида, слышала, что отец сказал? Давай в погреб, и налей большой кувшин, – сказала женщина, и поправила платок.
„Без вина говорит: не остановишь, куда ему ещё пить!.“ – подумал Филипп, и оценивающе окинул старика.
Степанида стрелой спустилась в погреб и уже через семь минут на столе стоял пятилитровый кувшин, красного вина, Также на столе присутствовало: большое блюдо с блинами, индейка жареная по кучумски, тарелка с толчённой картошкой, по краям которой были разложены свиные котлеты упиралась в глиняную банка сметаны, что стояла по левую сторону, от знаменитых блинов Марфы; грибы маринованные и другие Арианские разносолы – стояли на другом столе в кувшинах, но любимое блюдо Афанасия: огурцы маринованные в куклуновой[26] гуще – розовая, глубокая чаша, красовалась посреди стола.
Филипп не стал ждать приглашения: уселся за стол, и под победный марш своего желудка – начал трамбовать кишку, по полной программе, а аппетит у него был будь здоров, „Во, как проголодался с дороги!“ – сказал Афанасий наливая вино по деревянным кружкам, Не дождавшись пока старик дольёт доверху, Готфильд выхватил чашу под струи вина, и тут же залпом: осушил до дна, Афанасий только улыбнулся, взял свою кружку и хотел было сказать тост, как гость схватил кувшин и отхлебнув прямо с горла, поставил его возле себя, и не обращая внимания на остальных продолжил трапезу, „Да ты сынок не переживай, вино есть ещё, а то ты как“ – сказал он и сразу начал рассказывать про какого-то его родственника, который имеет врождённую жадность до вина.