Когда последние отсветы электрической бури в моем мозгу поблекли, я перевел взгляд на Томми. Лицо его было мрачно, но не от боли, по крайней мере, не той боли, что поразила всех нас. Остальные обменивались идеями о том, что могло вызвать такой эффект – включая резкое изменение температуры – но я знал ответ. Точнее, я знал, кто вызвал это, хотя и не понимал, зачем.

Спустя несколько часов вся наша маленькая группа выживших скучилась в центре чердака, тщетно пытаясь сохранить тепло. Было тихо, не считая постоянного стука зубов и кряхтения половиц под нами. Тут-то мы и упокоимся навеки, облаченные в саван из розовой стекловаты толщиной в 16 дюймов. Это вполне соответствовало обстоятельствам. Единственное, что я ненавидел больше стекловаты, это удар вилкой в глаз, ну, вы меня поняли. Я то задремывал, то вновь просыпался. Сквозь стрехи начал сочится бледный утренний свет. Чуть слышная мелодия Jingle Bells возвестила начало нового дня. «Должно быть, я погружаюсь в кому, – равнодушно подумал я. – Ну и ладно, что может быть лучше Северного полюса».

– Что… что это? – выпалил Тревис.

Я был твердо уверен, что музыка звучит лишь у меня в голове – сознание слишком затуманилось от холода, и я не сообразил, что звук доносится снаружи. Силком выдернув себя из манящей бездны забытья, я сунул дрожащую руку в карман. Это был мой «Блэкберри». Я включил этот сигнал после Дня Благодарения, чтобы вовремя встать и приготовить рождественский завтрак.

– Вставайте, – воскликнул я, встряхивая тех, кто не хотел шевелиться.

Если я был так близко к вечному сну, то и остальным пришлось не легче. Но я продолжал их трясти.

– Вставайте, наступило Рождество!

Не знаю, с чего я так возликовал – последнее рождественское чудо, о котором я слышал, произошло две тысячи десять лет назад. Наконец-то все проснулись и уставились на меня с разнообразными эмоциями. Некоторых разозлило то, что я их разбудил, другие были мне благодарны, однако все дружно недоумевали, с какой стати на моем лице сияет широкая идиотская ухмылка. Томми все еще горевал по Медведю, но, видимо, моя улыбка была заразна, потому что он начал улыбаться в ответ.

– Что тут происходит, Тальбот? – спросил Пол.

– Ага, – вмешалась Эрин. – Ты знаешь что-то, чего мы не знаем?

Она подышала на замерзшие руки. Особо шевелиться она не могла, потому что Пол крепко сжимал ее в объятиях.

– Ничего не происходит, – отозвался я, немало их разочаровав. – Просто сейчас Рождество и мы живы.

– Надолго ли? – вставила свои два цента Трейси.