Впрочем, не слишком напрягая свои аналитические возможности, робот снова побежал по проверенной колее «бэ-эм восемнадцать» и вскоре вышел к Большому каналу, где пришлось двигаться местами посуху, а местами забираться и в затопленную часть, почти наполовину погружая в воду гусеничные платформы.

Робот фиксировал окружающие факторы, сличал с имеющимися в архиве моделями и принимал решение к дальнейшему действию, однако пушка всегда была наготове. Пушка – прежде всего, а уже потом – анализ.

Так он выскочил на тропу, поперек которой лежали два гигантских монстра, анализ архивных данных тотчас выдал множество вариантов взаимодействия, но прежде всего – удар хвостом.

Удар хвостом у этих особей был наиболее опасен и неприятен, он мог повредить сочленения гусеничных платформ, поэтому, остановившись на безопасном расстоянии, головная, усаженная датчиками платформа издала модулированный универсальный сигнал, которого обычно боялись все животные.

Его частота могла заставить бежать кого угодно, но этих двух монстров сигнал только разозлил: они стали щелкать зубастыми челюстями и бить по мокрой земле хвостами, оснащенными опасными булавами, и это действие робот-червь воспринял как угрозу.

Его пушка поднялась на струбцине на еще десяток дюймов и сделала несколько быстрых выстрелов, разряжаясь на семьдесят процентов.

Этого хватило, чтобы дорога была освобождена, а крепко побитые и оглушенные монстры, не видя ничего перед собой, рванули в густую и непроходимую чащу, думая, что бегут в сторону воды.

Однако робот не радовался, роботу было непонятно чувство радости – увидев освобожденную тропу, он покатил дальше.

Когда пригревало солнце, он держался тени, когда было холодно, он искал солнечных участков, потому что так проще было держать оптимальную температурную среду, необходимую для штатной работы механизмов и управляющих процессоров, которые имелись в каждой из восьми платформ робота-червя.

Пока все происходило предельно просто: дорога была накатана, робот бежал по ней, на ходу собирая дополнительную информацию. Пришло время, когда густые тенистые леса сменились на песчаные пустоши и основной ориентир – колея «бэ-эм восемнадцать» вдруг начала играть с роботом-диверсантом в странные игры. То она бросалась влево, то вправо, следы были присыпаны взрыхленным грунтом, и робот-диверсант стал испытывать проблемы с пониманием – его аналитические мощности, вшитые в электронные чипы, работали на пределе. Почему преследуемый им «бэ-эм восемнадцать» начал действовать так странно и так резко менял курс?