На поле раздавались громкие приказания командиров, слышалась барабанная дробь, разворачивались знамена.

Первый Суздальский завёл эту песню, и вскоре ее подхватили другие. Странно она звучала по-русски, но все равно от этих слов на глазах Эндрю наворачивались слезы.

И армия во главе с Эндрю, одиноко скакавшим впереди всех, прошла под стенами Суздаля и двинулась по дороге на север.

Полки шли вперед, суровые лица солдат согревались лучами теплого утреннего солнца, страдали от полуденного зноя, овевались вечерней прохладой. Они проходили мимо полей, где крестьяне, на минуту отвлекшись от своей работы, провожали их взглядом и тут же торопливо возвращались к сбору урожая. Рабочие, рывшие окопы новых линий обороны, расступались, чтобы пропустить армию, и продолжали заниматься своим делом.

Две мили в час – пятьдесят минут марша и десять минут отдыха, снова в путь, и еще две мили на негнущихся ногах.

Останавливаясь у каждой сигнальной башни, Эндрю выслушивал последние сообщения. Уже тридцать башен захвачено, тридцать одна, тридцать две. Он знал, что с потерей каждой сигнальной позиции погибал человек, остававшийся там до конца ради того, чтобы передать жизненно важную информацию.

Тугары продвигались быстро и напористо. Он полагал, что предупреждение об их появлении в восьмидесяти милях от города даст им достаточно времени, но тугары наступали без остановки. Сообщили, что «Оганкит» с авангардом Тридцать пятого уже вышли на позиции, но этого было недостаточно. Они прошли еще двадцать миль, и Колесо уже висело в вечернем небе над ними. Но он все еще не разрешал останавливаться на ночлег, заставляя войско двигаться дальше.

Колонна шла вперед, мимо деревень и развилок. Это напомнило ему Геттисберг, тот странный, похожий на сон ночной марш, когда все воины понимали, что от них зависит судьба нации. Даже ночь была похожа на ту. Прохлада, наступившая после жаркого дня, равномерный топот ног, тот же рефрен:

— Подтягивайтесь, друзья, не отставайте…

Великое Колесо поднималось все выше и выше и перешло в западную часть неба. Достигнув следующей сигнальной башни, Эндрю посмотрел вверх и потребовал доклада. Человек наверху не ответил, продолжая размахивать фонарем. Наконец, передав сообщение, он спустился. Старик Суздалец забыл отдать честь и, следуя древней традиции, поклонился до земли.

— Пали все башни, кроме последних пяти, — сказал он.

«Им осталось десять миль, — подумал Эндрю. — А нам пять. Они, должно быть, так же устали, как и мы». Он оглянулся на своих солдат. Люди плелись, засыпая на ходу. Впереди их ждал один полк суздальцев, не считая Тридцать пятого. Но люди, которые шли с ним, нуждались в отдыхе, иначе они будут бесполезны, дойдя до места.