— Вот так, клади ствол своего ружья на бруствер.

Подойдя к дрожащей от волнения чинке, Ганс поправил прицел на ее винтовке. Встав позади женщины, он плотно прижал приклад к ее плечу, положил ее палец на курок и отошел в сторону.

Чинка пошатнулась от отдачи, но тут же радостно улыбнулась Гансу. Пробормотав себе под нос английское ругательство, сержант выдавил из себя ответную улыбку и пошел дальше. Бантагские пули свистели у него над головой, а иногда отскакивали от стен бастиона, но, к немалому удивлению Ганса, потери защитников форта пока что были совсем мизерными. Ему пришла в голову мысль, что их противники вовсе не так искусны в стрельбе, как можно было подумать.

Неспешное течение боя позволяло Гансу переходить из бастиона в бастион и показывать своим людям, как перезаряжать пушки и стрелять из них. Впрочем, его канониры тоже не могли похвастать особыми успехами – сквозь клочья дыма, заволакивавшего равнину, он смог разглядеть всего тридцать-сорок неподвижных бантагских тел.

Очередная волна атакующих была уже всего в двухстах ярдах от стены, и Ганс скривил губы в усмешке.

— Смотрите, как это делается! — воскликнул он, облокачиваясь на бруствер. Полтора десятка находившихся рядом защитников форта ловили каждое его движение. Вскинув ружье, он навел его на ближайшего к себе бантага и спустил курок. Вражеский воин завизжал и рухнул на землю, держась за живот. Быстро перезарядив винтовку, Ганс уложил следующего воина выстрелом в грудь, потом еще одного.

Чины встретили его успех восторженными криками, которые, впрочем, сразу же стихли после того, как бантагская пуля снесла одному из них половину черепа. Бросив взгляд в ту сторону, Ганс увидел, что это та самая девушка, которую он всего пару минут назад учил обращению с ружьем.

— Убивайте эту сволочь! — заорал он. — Убивайте их!

Ганс побежал в юго-восточный бастион, подвергшийся усиленному обстрелу бантагской артиллерии. Григорию удалось неплохо пристрелять орудие, и, хотя при каждом попадании вражеского снаряда в бастион на его канониров обрушивался земляной душ, они продолжали поливать наступавших бантагов картечью, усеивая округу вражескими трупами. Промахнуться с двухсот ярдов было невозможно.

— Мои ребята вошли во вкус! — сообщил Григорий Гансу в момент редкого затишья между взрывами.

Выглянув из-за стены, Ганс едва успел пригнуться, чтобы избежать свистнувшей над ухом бантагской пули. Но он увидел, что пехотинцы Гаарка начали атаку с южного направления, так что теперь и Алексею представился случай попрактиковаться в артиллерийской стрельбе. Пока что защитники южной стены сделали залп из ружей, и несколько бантагов упали и больше не поднялись.