— Мак!..

— Это приказ! Отбой. — крикнул я, сдирая пластырь и вытряхивая из уха зёрнышко рации. — Отбой…

Барабанная перепонка отозвалась болью, словно мою голову пытались выжать через ухо. Мою пустую голову.

Что же я наделал?…

— Мак, — просипела Бастила, хватая меня за руку. — Что теперь…

Я еле слышал её голос в разреженном воздухе: «Ла Фудр» приближался, крушил плиты обшивки, и сотрясение металла чувствовалось всем телом. Было ясно, что девушке тяжело дышать, и я подумал, что надо бы отдать ей свой респиратор. Но джедайка, не отпуская моей руки, покачала головой, сосредоточилась, как всегда делала во время медитации… и румянец вернулся её щекам, синева отступила от искусанных губ. Бастила раскрыла глаза и слабо, но ободряюще улыбнулась.

Что же я наделал.

«Что же я наделал», снова и снова жужжало в голове.

Будь я писателем, обязательно отложил бы описание последующих событий на потом. А сейчас вставил бы какой-нибудь занимательный флешбек про свою жизнь на Земле, про детство, котиков, учёбу, первые влюблённости и так далее, и тому подобное. «Жизнь промелькнула перед глазами» или как-то так.

Ну, раз законы жанра обязывают… а впрочем, к чёрту ваши законы. Я ведь не писатель. Я дебил, умудрившийся остаться без скафандра на внешней поверхности вражеского космолёта. Самостоятельно лишивший себя всякой надежды на спасение. Да ещё и втянувший в эту фатальную передрягу любимую девушку. Которую, кстати, до сих пор даже ни разу не успел поцеловать.

Поэтому я просто, безо всякой литературности расскажу, что было дальше.

А дальше было вот что.

Привлекая внимание Бастилы, я сжал её ладонь, вынул из рукава световой меч и указал вниз, на дно выемки. В ответ она достала свой меч.

Всё было предельно ясно: успеем прорубиться внутрь «Левиафана» — будем жить. Какое-то время. Нет — нет. Помру нецелованным.

Мы переглянулись, расставили ноги и руки, упираясь в неровные края выемки, занесли рукояти мечей…

Громыхнуло. На этот раз совсем иначе, глуше и тяжелее, словно звук шёл из нутра самого «Левиафана». Скрежет сминаемой обшивки прекратился. В первый миг я инстинктивно обрадовался этому: значит, движение «Ла Фудра» остановилось. А в следующий момент понял, почему.

Несостоявшийся брандер оторвался от поверхности линкора. «Ла Фудр» относило в космос.

Как очень быстро стало ясно, вместе с нашим «колоколом».

Всё заняло буквально несколько секунд. Плёнка натянулась так, что её поверхность стала почти плоской, зажимы по краям заскулили и начали отказывать один за другим, всё быстрее и быстрее. Застывая на лету, полетели тугие брызги гермогеля. Первая узкая щель превратилась в разинутый рот, через который в открытый космос с сиплым хохотом утекала наша разреженная, но удивительно родная мини-атмосфера.