Впрочем, плевать ли? Порой Аларону начинало казаться, что его давний друг и товарищ упивается смертью каждого оккупанта — будь то солдат или безобидный булочник.

— Сработано превосходно, Бернард, — кивнул принц, едва повернув голову в его сторону. — Чего я не могу сказать о наших боевых операциях.

Его голос был безукоризненно ровен, но Аларон знал друга достаточно хорошо, чтобы понять: это спокойствие предвещало бурю.

— Группы, которые ты ведешь в бой, всегда возвращаются с победой, — осторожно вставил он.

В этих словах не было ни капли лести: Сельвин вообще редко проигрывал сражения. А за последние недели, когда интенсивность боев многократно возросла, не проиграл ни одного — хоть и умудрялся руководить чуть ли не половиной операций.

— Верно, — подтвердил принц все так же спокойно. Выдержав короткую паузу, он резко развернулся на каблуках. Стремительно преодолев разделявшее их расстояние, мужчина угрожающе навис над собеседником:

— Но это касается только моих отрядов, Бернард. Тебе не кажется странным то, как часто других командиров — талантливых, опытных командиров — разбивают на голову? Имперцы просто сметают наших бойцов… будто ждут их. Знают, где и когда будет атака, какого сопротивления следует ожидать…

На его лице играли желваки, вокруг губ залегли глубокие складки, ноздри гневно раздувались… но хуже всего был взгляд: гнев и жажда крови, горящие в глубине карих глаз, граничили с безумием. Нервно сглотнув, Аларон едва удержался от того, чтобы отшатнуться.

— Сельвин, я понимаю, к чему ты клонишь. Но многие операции проходят успешно, так что ничего подозрительного я не вижу… у нас просто очень тяжелая ситуация, это ты знаешь лучше, чем кто бы то ни было. А имперцы не испытывают недостатка ни в ресурсах, ни в подготовке…

Бернард отчаянно надеялся, что его голос ни разу не дрогнул. Он бессовестно лгал другу и командиру: в существовании высокопоставленного шпиона, а то и нескольких, глава контрразведки не сомневался. Но если дать волю подозрительности Сельвина… сейчас с него станется объявить охоту на врагов революции. Только этого восстанию и не хватало для полного счастья.

В ответ принц расхохотался — коротко и зло:

— «Ничего подозрительного»? Друг мой, я скоро начну сомневаться в твоей профпригодности! Тебе и регулярные атаки на наши лагеря и базы подозрительными не кажутся? Систематические удары против контрабандистов, которые снабжают нас всем необходимым — тоже случайность? Какая-то черная полоса для нас наступила, не иначе.

Он запрокинул голову и прикрыл глаза. В гробовой тишине его тяжелое дыхание казалось почти неестественно громким.