Каждое слово — удар ножом по сердцу. Хотелось кричать от боли, но из горла вырывались лишь судорожные хрипы.
Счастье было у нее в руках — и вот, что она получила, когда до мечты оставалось всего ничего! Хрустальные осколки. Ее новая жизнь, ее любовь — разбиты и растоптаны. Теперь только ранить и могут острыми гранями…
Горькая усмешка скривила губы: и все-таки в одном она не ошиблась. Исанн знала, что Сельвин не выстрелит в нее. Просто не сумеет — только не тогда, когда она так покорна его воле, когда смотрит на него таким влюбленным взглядом…
…все было просчитано. Кроме того, что этот шаак уйдет, лишив ее возможности все исправить.
И теперь… теперь она не знала, что делать. Руки опускались, стоило только вспомнить ярость в глазах любимого. Стоило только представить, что он способен натворить в таком состоянии.
Стиснув зубы, она сжала крупный осколок в ладони. Тонкая струйка крови потекла по запястью, когда хрусталь вонзился в кожу. Резкая физическая боль отрезвляла, возвращая Исанн в реальный мир, вырывая ее из омута меланхолии.
Ей было плохо. Больно, как никогда прежде. Но она все еще жива — и жив Сельвин. Пока что. И до тех пор, пока один из них не погибнет, все еще может наладиться. Исанн все еще может спасти свою мечту.
Как? Способ найдется. Пусть даже сейчас ситуация кажется безнадежной, она найдет выход.
Все у нее будет: и любимый человек, и уютный дом на тихой планетке, и дети — все то, чего Исанн никогда прежде не хотела, но без чего теперь не могла представить жизни.
«Я верну его. Понятия не имею, как, но верну».
Пошатываясь, девушка поднялась на ноги. Преодолевая дрожь и слабость во всем теле, пошла к лестнице. До крови кусая губы при мысли, что Сельвин не придет ни этой ночью, ни следующей, ни…
Ну уж нет! Он будет рядом с ней. Обязан быть.
Она никогда не сдавалась прежде. Не сдастся и сейчас.
Главное — не слушать мерзкий, въедливый голосочек, твердящий, что все кончено. Что она потеряла Сельвина и ничего уже не исправит.
«Все будет хорошо», — повторяла Исанн себе, отчаянно стараясь поверить в эти слова.
Но почему-то дышать было по-прежнему тяжело.