* * *

Читая уведомление, пришедшее сегодня утром, Халид Мейер мысленно перебирал все известные ему нецензурные выражения. Благодаря знанию четырех языков, пока ни разу не повторился.

Айсард решил сыграть в открытую, предоставив доченьке чрезвычайные полномочия. А значит, с минуты на минуту эта выскочка заявится сюда — «в целях сотрудничества в борьбе с антиимперской активностью и расследования по делу о государственной измене»… по делу о чьей измене, в документе не уточнялось.

Мейер зябко потер руки: в комнате будто стало холодней. Он-то прекрасно понимал, кого господин Директор хочет видеть в уютной тюрьме на Корусканте.

«Что самое мерзкое, я даже не цель — так, разменная монета в борьбе двух… давних товарищей».

Неприятный удар по самолюбию, ничего не скажешь.

Шум за дверью отвлек полковника от размышлений. Секундой позже в кабинет гордо прошествовала статная женщина в штатском. Весьма приметная дама с белыми прядями в черных волосах и разноцветными глазами.

— Сэр, — следом за ней влетел запыхавшийся, раскрасневшийся адъютант. — Прошу простить, сэр, я пытался сказать ей…

— Вы свободны. Наш разговор с полковником не предназначен для посторонних ушей, — холодно заявила Исанн Айсард, свысока посмотрев на молодого человека.

Поняв, что стоит с приоткрытым от удивления ртом, он поспешил сделать серьезное лицо и вытянуться по стойке «смирно». Только взгляд остался таким же недоуменным.

— Сэр?

— Можете идти, Кальн, — кивнул Мейер. — Агент Айсард, прошу вас присесть.

От «радушного» приглашения веяло льдами Хота. Лицо разведчицы, невозмутимо усевшейся в кресло для посетителей, отчаянно просило кирпича.

Услышав фамилию женщины, адъютант вздрогнул, поспешно козырнул и ретировался, разве что голову в плечи не втянув.

Полковник неспешно прошелся по кабинету. Сев за стол, чопорно расправил складки на кителе. Когда он соизволил поднять взгляд на разведчицу, его лицо не выражало ничего, кроме сдержанного недовольства.

— Я был извещен о вашем прибытии, агент Айсард. А теперь потрудитесь объяснить, по какому праву вы позволяете себе подобную наглость и грубое нарушение субординации?

Таким тоном он мог бы отчитывать школьницу. А учащенный пульс можно и на возмущение списать.

Женщина скептически вскинула бровь:

— Вы невнимательно читали уведомление, если спрашиваете. Чрезвычайные полномочия дают мне право хоть поднять вас посреди ночи, если потребуется.

В каждом ее слове сквозило такое презрение, словно она разговаривала с прислугой, а не со старшим по званию.