Из первого "Лэнд Крузера" вышел молодой человек в костюме с галстуком и пригласил Нику следовать за ним. Всех остальных попросил оставаться в машине.

Ника вышла из машины и проследовала за молодым человеком. Они вошли в здание и поднялись на четвертый этаж. Было несколько постов, на которых молодой человек показывал свое удостоверение, и его сразу пропускали, не обращая внимания на девочку.

Они прошли по коридору. Молодой человек остановился у одной из дверей, открыл её и пригласил Нику входить.

Девочка вошла в небольшой, но очень светлый кабинет. В ярком солнечном свете, пробивающемся через огромное окно, Ника увидела лицо своего давнего врага - Ежова. Она на какой-то миг дрогнула, но тут же успокоилась. Именно он, её старый враг, вытащил Нику с друзьями практически из акульих зубов.

Ежов сидел в своем кабинете за рабочим столом, одет в светлую рубашку с галстуком. Глаза те же, какими их надолго запомнила Ника. Похожи на два черных холодных булыжника. Такие же мёртвые и бесстрастные.

Ника нашла в себе силы улыбнуться:

- Добрый день, Михаил Егорович. Давно не виделись.

Ежов не улыбнулся в ответ. Впрочем, Ника и не помнила, чтобы он когда-либо улыбался при ней. У него всегда было такое жесткое, строгое лицо. Кожа грубая как наждак и выступающие кости.

- Здравствуй, Ника. Присаживайся. - Он пригласил спокойным жестом на стул.

Какое-то время они просто сидели, изучая друг друга глазами.

Ежов чуть шевельнул каменными глазами:

- Знаешь, Ника. У меня в кабинете очень редко бывают посетители. Сама понимаешь, что тут за место. Здесь штаб. И лишние люди сюда не допускаются. Даже не знают, что здесь.

- Ну, это понятно, - кивнула Ника. - Так мне расценивать это приглашение как честь?

- В какой-то мере.

- Не знаю, должна ли я вас благодарить. Ведь вы спасли меня и моих друзей от очень неприятной смерти. Наверное, я обойдусь без благодарностей. Я знаю, что вы этого не любите. Вообще, здесь не то место, где благодарят людей.

- Это действительно так, - подтвердил Ежов. - Мы тебя вытащили, потому что нам очень нужен этот аппарат. Он действующий. А ты умеешь им управлять.

- Ну да. Я поняла, что вы меня освободили не из жалости.

Ежов на секунду отвел глаза:

- Да, Ника, здесь не то место, где кого-либо жалеют. Но ты не совсем права. В какой-то мере на наше решение повлияла именно жалость. Возможно, даже она была основным побудителем к операции. Помнишь, наш разговор по телефону, когда я отговаривал тебя от безумной затеи? А затея та действительно была безумной, совершенно нереальной. Я говорил тебе, что у тебя ничего не получится, и что ты просто погибнешь. Не знаю, как и каким образом, но ты благополучно вернулась. Причем, не с пустыми руками. Ты вытащила своего друга. Вытащила фактически из лап пришельцев. Я не знаю, как это у тебя получилось, и что ты делала в космосе. Не знаю, как тебе подфартило, но это произвело очень большое впечатление на меня и на моё руководство. - Он едва заметно кивнул вверх. - И вот, когда мне на стол легло разведдонесение, в котором сообщалось, что ты уже на Земле попала в смертельный капкан, было решено тебя освободить. Это было не только моё решение, но и начальника разведки. В какой-то мере на нас обоих повлияла жалость к тебе. Профессиональная жалость, если так можно выразиться. Ты сделала невозможное, и было бы просто несправедливо так безобразно погибнуть, после всего, что тебе удалось сделать. Конечно, жалость была не единственным фактором. Здесь много факторов сошлось, которые только подтолкнули нашу решимость штурмовать остров.