У ступенек его ждал сюрприз: размазывая по полу очередную тварюгу, Кобылин краем глаза заметил, как из темноты, по ступенькам, ему навстречу поднимается темный силуэт. Размахивая ломом, охотник крутнулся, очистил левый флаг, а когда обернулся, силуэт уже поднялся над волной рыжих пауков.

Он действительно был похож на человека, как и обещал Треш. Но не так чтобы слишком. Крутясь как уж на сковородке, Алексей лишь краем глаза успел заметить очертания этой твари. Ростом – с него самого. Широкие плечи, голова маленькая, без шеи, чуть ли не вдавлена в эти плечи. И рук, слишком много рук…

Тварюга без лишних слов перепрыгнула вал паучьих тел и рванулась к двери, ведущей в коридор. Кобылин, ожидавший нечто подобное, отшагнул назад, крутнулся вокруг себя, ухватив лом за самый конец.

Огромная железная оглобля описала почти полный круг и перехватила тварь на полпути к двери. Со всего размаха лом плашмя, поперек, ударил в живот монстра. От удара тот с противным хрустом сложился пополам, взмыл над полом, и, перелетев через вал пауков, канул в темноту, загремев по ступенькам лестницы.

– Сильный, – выдохнул Кобылин между очередными взмахами. – Но легкий…

Смахнув очередную порцию пауков с перил, охотник постарался воскресить зыбкий образ улетающей в темноту твари. Приплюснутая голова… Рук – две пары. Точно. Две лишние, а так вполне человеческие руки, только длинные. Весь черный. Кажется, покрыт жесткой черной шерстью, весь, с головы до пят… Ноги? Две. Но какие, черт возьми? Глаза? Есть ли у него глаза? Так темно, так плохо видно…

Отшвырнув пинком очередного паука, успевшего оцарапать ему ногу, Кобылин развернулся и очередным широким взмахом смахнул с верхней ступеньки целую охапку рыжих паучьих тел. И, разворачиваясь, с удивлением отметил, что сквозь оставшиеся неподвижными тела просвечивает бетон. Новая смена не спешила на замену павшим.

Метнувшись к перилам, Кобылин скинул в темноту еще парочку настырных тварей, протанцевал обратно к ступеням и с удовлетворением отметил, что ряды нападавших явно поредели. На верхней ступеньке было больше мертвых, чем живых. Через тела мертвых пауков уже не катила новая волна, нет. Лишь одинокие, покалеченные твари упрямо лезли вперед, словно ведомые лишь одним инстинктом.

В пару взмахов охотник очистил верхнюю ступеньку, сбросив в темный колодец лестницы и живых и мертвых и отскочил к двери, чтобы растоптать чуть не просочившегося одиночку, прятавшегося в тенях.

Когда же он обернулся к ступенькам, то не увидел новой волны пауков. Вовсе нет. Он увидел одну-единственную широкоплечую фигуру, медленно поднимавшуюся по ступенькам, словно выходящую на берег из океана тьмы.