— А ты ненавидишь Кельсера?

— Нет, у меня нет к нему ненависти. Он беспечен и самоуверен, но он мой брат.

— Разве этого достаточно?

— Да.

— Я… мне трудно это понять, — честно призналась Вин, глядя во двор — на хлопочущих скаа, короба и мешки.

— Твой брат, видимо, плохо с тобой обращался?

Вин лишь пожала плечами.

— А ваши родители? — спросил Марш. — Отец был знатным человеком. А мать?

— Сумасшедшей, — сказала Вин. — Она слышала какие-то голоса. Дело обстояло настолько плохо, что брат боялся оставлять нас с ней наедине. Но конечно, выбора у него не было…

Марш молчал.

«Как он перевел беседу на меня? — подумала Вин. — Он не гасильщик и все равно заставил меня говорить, точно так же как я заставила говорить его».

В конце концов, Вин была рада выговориться. Она нащупала сережку в ухе.

— Я мало что помню, — сказала она. — Но Рин говорил: однажды он вернулся домой и увидел, что мать вся в крови. Она убила мою маленькую сестренку, Мессили. Но меня не тронула, а дала вот эту сережку. Рин говорил… говорил, что мать держала меня на коленях и что-то бормотала, называя меня королевой. А у ее ног лежал труп сестренки. Он забрал меня у матери, и она убежала. Наверное, он спас мне жизнь. Может, потому я и оставалась с ним. Даже когда дела шли совсем плохо. — Вин посмотрела Маршу в глаза. — Ты просто не понимаешь, какой ты счастливчик. У тебя есть Кельсер.

— Да, пожалуй. Просто я… мне хотелось бы, чтобы он не обращался с людьми как с игрушками. Я убивал поручителей, но убивать обычных людей только за то, что они родились аристократами… — Марш покачал головой. — И дело не только в этом. Ему нравится, когда люди лебезят перед ним.

В его словах была правда. Но тем не менее Вин заметила в голосе Марша что-то еще. Зависть?

«Ты же старший брат, Марш. На тебе лежала ответственность… Но ты присоединился к мятежникам, а не к ворам. Наверное, тебя злило, что Кельсер всегда всем нравился».

— Но теперь, — продолжал Марш, — он меняется в лучшую сторону. Ямы Хатсина заметно повлияли на него. Точнее, она… ее смерть его изменила.

«А это что?» — вскинулась Вин, ощутив его боль. Глубокую боль, не такую, какую испытывают при смерти жены брата.

«Вот оно что… Дело не в том, что Кельсер нравился всем, а в том, что его выбрала одна конкретная женщина. Та, которую ты любил…»

— Так или иначе, — сказал Марш решительным тоном, — былая самоуверенность осталась в прошлом. Да, его план безумен, и я уверен, что отчасти Кельсер задумал все это ради личного обогащения, но… ему ведь не обязательно было помогать мятежникам. Он пытается сделать что-то хорошее, хотя в итоге, скорее всего, погибнет.