Возможно, другим и могли понравиться цветные камни и поблескивающие кристаллы. Но только Кельсер видел Ямы Хатсина. Бесконечные подземные коридоры, многие из которых обрывались вертикально вниз. Ему приходилось протискиваться сквозь щели, проваливаться в темноту, и ни единая искра не освещала ему дорогу.

Там он частенько подумывал о том, чтобы просто не возвращаться. Но потом всякий раз натыкался на труп другого пленника, который то ли заблудился в темноте, то ли окончательно сдался. Кельсер ощупывал кости и обещал самому себе потерпеть еще немного. Он каждую неделю находил жеод атиума. И каждую неделю избегал казни посредством жестокого избиения.

Кроме того последнего раза… Он не заслужил жизни — его должны были убить. Но Мэйр дала ему жеод, сказав, что за последнюю неделю нашла два. И только после возвращения наверх он обнаружил, что она солгала. На следующий день ее забили до смерти. Прямо у него на глазах.

В ту ночь Кельсер пробудился, стал рожденным туманом. А следующей ночью умерли многие.

Очень многие.

«Выживший в Хатсине. Человек, которому не следовало жить. Даже увидев ее смерть, я не смог понять, предала она меня или нет. Вручила ли она мне тот жеод из любви? Или ее подтолкнуло чувство вины передо мной?»

Нет, Кельсер не видел в пещерах никакой красоты. Многие сходили с ума в Ямах, не вынеся тесных замкнутых пространств. С Кельсером такого не случилось. Однако он знал, что, какие бы красоты ни таили в себе подземные лабиринты, как бы ни были прекрасны скрытые в них кристаллы и камни, ему никогда не станет близким все это. После смерти Мэйр — никогда.

«Не хочу больше думать об этом», — решил Кельсер.

Вокруг как будто стало темнее. Кельсер посмотрел на Хэма.

— Ладно, Хэм. Валяй, скажи, о чем ты думаешь?

— Честно? — с неожиданным жаром спросил Хэм.

— Конечно, — смиренно ответил Кельсер.

— Хорошо. Меня в последнее время мучает один вопрос: отличаются ли на самом деле скаа от знатных людей?

— Само собой, отличаются, — сказал Кельсер. — У аристократов есть деньги и земли. У скаа нет ничего.

— Я не об этом… я имею в виду физические различия. Ты ведь знаешь, что твердят поручители?

Кельсер кивнул.

— А правда ли это? Я хочу сказать, у скаа ведь всегда множество детишек, а у знати, я слышал, с этим проблемы.

Равновесие — так это называлось. Предполагалось, что таким образом Вседержитель добивался, чтобы знатных людей не стало слишком много, а количество скаа, напротив, не уменьшилось. Чтобы они, несмотря на постоянные побои и убийства, могли выращивать достаточно еды и работать на заводах и фабриках.