— Он вельможа!

— Ты тоже! — рявкнула Вин и махнула рукой в сторону остальных членов команды. — Ты что думаешь, Кельсер, это жизнь скаа? Да что вы знаете о жизни скаа? Носите одежду лордов, нападаете на своих врагов по ночам, едите досыта и пьете в компании друзей! Скаа так не живут!

Она шагнула вперед, бешено глядя на Кельсера. Он моргнул, озадаченный ее взрывом.

— Что ты вообще о них знаешь, Кельсер? — спросила Вин. — Когда ты в последний раз спал в переулке, дрожа под холодным дождем, прислушивался к тому, как кашляет какой-нибудь попрошайка рядом, и думал, что болезнь скоро убьет его? Когда ты в последний раз лежал ночью без сна, боясь, что кто-нибудь из твоей же шайки тебя изнасилует? Ты когда-нибудь вообще пресмыкался, умирал от голода, мечтая набраться храбрости и пырнуть ножом соседа по берлоге — только ради того, чтобы отобрать у него корку хлеба? Ты когда-нибудь трясся от страха перед собственным братом, ожидая, что он в очередной раз изобьет тебя, и в то же время радовался, потому что он хотя бы замечает, что ты существуешь?! — Вин замолчала, запыхавшись, а члены команды смотрели на нее во все глаза. — И не надо говорить мне тут о вельможах, — закончила Вин. — Не надо рассуждать о людях, которых ты не знаешь. Вы все не скаа — вы вельможи, хоть и без титулов.

Она повернулась и вышла вон из кухни. Кельсер проводил ее взглядом, пораженный… прислушался к ее шагам на лестнице. И его вдруг охватил стыд.

Едва ли не впервые в жизни он не знал, что сказать.

* * *

Вин не вернулась к себе в спальню. Она поднялась на крышу, где в темноте клубился туман. Она уселась в углу, опираясь о каменный парапет почти голой спиной, ощущая под собой доски.

Было холодно, но она этого не замечала. Рука побаливала, но онемение от зелья Сэйзеда прошло не до конца. Вин меж тем казалось, что она онемела вся, с головы до ног.

Обхватив себя руками, Вин съежилась, глядя в туман. Мысли ее путались, не говоря уже о чувствах. Ей не стоило кричать на Кельсера, но как-то так вышло… после сражения, после предательства Эленда она просто сорвалась. Ей необходимо было выплеснуть гнев.

«Тебе бы лучше наорать на свое отражение в зеркале, — прошептал в ее голове голос Рина. — Ты сама позволила себе сблизиться с ними. А теперь они тебя выгонят».

Вин не могла справиться с душевной болью. Она могла только сидеть и дрожать, и слезы лились из ее глаз, и она сама не понимала, как все могло рухнуть вот так, в одно мгновение.

Люк в крыше приподнялся с легким скрипом, и показалась голова Кельсера.

«Ох, Вседержитель! Только не он!»