Увидев, как болтается из стороны в сторону его голова, Гласс в ужасе прикрыла рот рукой. На щеке у охранника багровел здоровенный синяк, плечо кровоточило, и по полу за ним тянулся кровавый след. Почувствовав, как напрягся Люк, она схватила его за руку, чтобы остановить, и шепнула: «Не надо, пусть идут».

Люк проводил этих двоих глазами, пока они не скрылись за углом, хотя их смех все еще отдавался эхом в коридоре.

– Я бы их сделал, – гневно сказал он.

В другой ситуации Гласс, возможно, улыбнулась бы негодованию Люка, но сейчас ею владела растущая паника. Она могла думать лишь о матери да о том, как пробраться на взлетную палубу. Оставалось только надеяться, что мать дома, в безопасности, и у нее хватит здравого рассудка, чтобы не лезть в этот хаос.

Гласс любила маму, но в критических ситуациях от той было мало толку. За все эти годы Гласс поняла: есть битвы, в которые Соня никогда не вступает. Поэтому Гласс научилась сражаться за них обеих.

* * *

Казалось странным возвращаться из Обменника одной, без Коры или Хаксли, болтающих о своих покупках или строящих планы того, как сделать, чтобы родители не узнали, какое чудовищное количество рационных баллов потратила в этот раз их дочка. Их отсутствие делало для Гласс еще более очевидным ощущение того, что ее карман пуст. А всего несколько минут назад в нем лежало последнее мамино колье.

Мать Хаксли появилась в киоске ювелира, как раз когда Гласс начала торг относительно цены этого колье.

– Очаровательная вещица, дорогая, – промурлыкала она, одаривая девушку жалостливой улыбкой, а потом отвернулась сказать что-то женщине, которую Гласс не узнала.

Гласс вспыхнула, но торговаться не перестала. Им с матерью нужен каждый рационный балл.

Идя по Обменнику, Гласс чувствовала, что все взгляды обращены к ней. Весь Феникс пребывал в восторженном шоке от скандала, разыгравшегося в ее семье. В любовных интрижках ничего нового не было, а вот полный разрыв, учитывая дефицит жилья, – поступок весьма радикальный. К тому же, в соответствии с нормативными документами, два человека не могли занимать площадь, рассчитанную на троих, и поэтому Гласс и Соня были вынуждены переехать в меньшую квартиру, расположенную на неудобной палубе. Теперь, без отцовского запаса рационных баллов, который казался почти неисчерпаемым, им пришлось снести в Обменник практически все свое имущество, только чтобы не жить исключительно на воде и протеиновой пасте.

Свернув в свой коридор, Гласс облегченно вздохнула, когда увидела, что он пуст. Единственное преимущество их нового непрестижного жилья заключалось в том, что тут ей не приходилось прятаться от знакомых. Или от бывших знакомых. Та же Кора уже несколько недель при встречах ограничивается сдержанным кивком и хватает Хаксли под локоть, когда та улыбается Гласс. Только Уэллс ведет себя с ней по-прежнему, будто ничего не изменилось, но он почти всегда так занят на офицерских курсах, что едва успевает навестить мать в больнице. Где уж ему выкроить время на то, чтобы побыть с Гласс наедине!