Беллами снова пожал плечами:

– Просто наша мама говорила так о нас с Октавией. Что, мол, нам повезло, что мы друг у друга есть, и что я должен заботиться о сестре. Это, мол, моя ответственность. – Он хмыкнул, хотя в душе поднялись горькие воспоминания. – Моя ответственность, потому что сама мама ни черта не собиралась нести никакой ответственности. – Он на миг замолчал. – Думаю, мой отец говорил что-то подобное. Наверно, он так объяснял, почему не может нас навещать.

Услышав эти слова, Уэллс побледнел.

– Эй, с тобой все путем? – спросил Беллами, косясь на Кларк, чтобы убедиться: она тоже заметила, как странно ведет себя Уэллс. Но, прежде чем та успела отреагировать, Уэллс спросил:

– Твою… твою маму случайно звали не Мелинда?

Это слово с глухим стуком упало в сердце Беллами. Он много лет не слышал, чтобы кто-нибудь произносил вслух мамино имя. Не слышал с тех самых пор, как охранники пришли к ним домой и нашли ее на полу, холодную и недвижимую.

– Как… откуда ты знаешь? – хрипло спросил Беллами, слишком потрясенный, чтобы добавить в голос враждебные или подозрительные интонации.

Странно спокойным голосом Уэллс рассказал Беллами о тайном прошлом своего отца, о его романе с уолденкой и его обязательствах по отношению к собственной семье.

– Мы родились не только для себя… отец всегда так говорил, когда чем-то жертвовал. Когда, например, уделял слишком мало времени нам с мамой… или не женился на женщине, которую любил. Но я не знал, что она родила от него ребенка.

Мир перед глазами Беллами вдруг завертелся и стал таять, остались лишь размытые тени и звездный свет. В мозгу тоже все закружилось. Единственной вещью, которая удерживала его, не давая упасть, было ощущение коснувшейся предплечья руки Кларк. Канцлер, человек, который был ранен по его вине, его отец? Он не мог говорить. Не мог дышать. Но потом он снова ощутил руку Кларк и сделал глубокий вдох. К его облегчению, зрение пришло в норму, и мир снова встал на свои места. Темные очертания деревьев, кусочки звездного неба меж ветвей, потрясенное лицо Кларк, нервное лицо парня, которого Беллами когда-то вроде бы ненавидел, но теперь, кажется… кажется все изменилось.

– Так, значит, мы…

– Единокровные братья. – Эти слова повисли в воздухе, словно для того, чтобы оба парня могли получше рассмотреть их, прежде чем примерить на себя. – Выходит, теперь вы с Октавией не единственные на всю Колонию. Теперь еще кое у кого есть брат.

Прежде чем Беллами успел сдержаться, из его груди вырвался смех.

– Кровные братья, – проговорил он. – Просто безумие какое-то. – Он тряхнул головой и с усмешкой протянул руку Уэллсу. – Братья.