Уголки рта Скотта слегка приподнялись, а брови взметнулись в немом вопросе.

– Чем обязан такой честью? – спросил он, придерживая для нее дверь.

– Мне просто надо кое-что тут поискать, – сказала Кларк. – Можешь помочь?

– Конечно, нет проблем. – Он тоже вошел в хижину и прикрыл за собой дверь со стуком, от которого сердце Кларк сделало кульбит. Но отступать было нельзя.

Перекинув волосы на плечо, она сказала:

– Послушай, я хочу извиниться.

Один краткий миг Скотт казался ошарашенным, но потом ухмыльнулся и сказал:

– И за что же, дорогуша?

Кларк почувствовала, что от его голоса кожа покрылась мурашками, но продолжила:

– За то, что не всегда уделяла тебе должное внимание… как медик. Я… – Ну вот, теперь важно не напортачить. Она понизила голос и постаралась говорить с придыханием: – Я просто немного нервничаю, когда принимаю некоторых пациентов.

Скотт заломил бровь.

– Каких пациентов?

Кларк заставила себя дотронуться до его руки.

– Тех, при которых я чувствую себя влюбленной школьницей, а не врачом.

Скотт так выпучил глаза, что Кларк пришлось переосмыслить выражение «его глаза загорелись». Если бы на нее так посмотрел какой-то другой парень, она, пожалуй, была бы польщена. Она почувствовала себя виноватой, осознав, что именно так частенько смотрел на нее Беллами.

– Правда? – В голосе Скотта звучала недоверчивая нотка, но это не помешало ему положить ладонь на талию Кларк.

Девушка кивнула, стараясь не обращать внимания на его прикосновение, хотя оно и было для нее гаже ползущего по коже паука.

– Ты простишь меня? Обещаю впредь… быть более профессиональной.

Скотт опустил вторую руку ей на бедро, потом обе его ладони поползли назад и вниз, пока не утвердились на филейной части. Кларк потребовалась вся сила воли, чтобы не начать вырываться.

– Профессионализм иногда очень переоценивают.