— Я, Джон, — просто ответила она, и улыбка её стала чуть грустной.

— Зачем? — с болезненным мазохизмом, продолжил я задавать глупые вопросы.

— Так надо, — а во взгляде её появилось странное выражение, словно бы жалость.

— Тебе?

— Нет, «Церберу», — она ответила, а мне почти физически стало больно.

— Ты с ними?

— Да.

— Почему?

— Ты хочешь знать? — она пытливо спрашивает, ловя мой взгляд.

Я киваю:

— Да.

— Помнишь историю пять лет назад? Когда мой взвод попал под молотильщика и я осталась единственной выжившей?

И я «вспоминаю», память Шепарда услужливо разворачивает перед внутренним взором это знание. Да, действительно, одна из так называемых предысторий Шепарда, здесь доставшаяся Керриган.

Прочитав в моих глазах, что я вспомнил, Сара продолжила:

— Не было, Джон, никакого молотильщика, а была одна из грязных операций в зоне ответственности турианцев. Подробности тебе знать не нужно, важно другое, нас накрыл турианский патруль, корабль уничтожили на поверхности, а нас как крыс гоняли по пещерам две недели. Две недели, Джон. А руководство Альянса нас списало, побоялось дипломатического скандала, им было проще выставить нас безымянными контрабандистами, чем вытащить оттуда.

— И как ты?..

— «Цербер». Спасибо им.

Замолчав, она посмотрела долгим взглядом на меня, сказала устало:

— Глупо ворошить прошлое, надо думать о будущем.

Тело словно налилось странной тяжестью, недоумённо посмотрев на пистолет в своей руке, я убрал его обратно в кобуру, в Сару я никогда не смог бы выстрелить, только не в неё.