— Мэм, прошу прощения за мое… неподобающее поведение прошлой ночью. Очевидно, я перебрал на нашем… гм… торжестве. Этого больше не повторится.

Мон Мотма откинулась в кресле, кусая губы:

— Лейтенант Кайрелл, если бы я выгоняла пилотов со службы каждый раз, когда они переберут с алкоголем, никакого Восстания бы не состоялось.

— Да, мэм. — Но тогда почему она выделила его? Он вспомнил кое-что из сказанного вечером, и его ужас стал сильнее. — Если вы сомневаетесь, что я смогу выполнять свой долг на одной из специальных миссий эскадрильи «Корона», то не стоит, мэм.

— Мои сомнения не имеют значения, — решительно ответила женщина. — Проблема в том, что вы сомневаетесь в севе. Неуверенность искалечит вас вернее, чем мог бы искалечить страх. Я слышала, что вы выдающийся пи-лот, Кайрелл. Уверена, вы будете выполнять свой долг. Однако если продолжите так терзаться после каждого крупного боя, то скоро сами себя уничтожите.

Тейн ничего не мог ответить. Он знал, что она была права.

— У многих в Восстании остались друзья или семья, что так или иначе служат Империи, на планетах или кораблях, и могут сильно пострадать в этой войне. Вы не единственный с такой проблемой.

Йендор иногда тихо говорил о сыне, Визу, оставшемся на Рилоте. Вся семья Кенди жила на Илохе и теперь оказалась в опасности из-за ее измены.

— Да, мэм. Я понимаю.

Мон Мотма поднялась на ноги, и, когда она подошла ближе, Тейн увидел в ее лице доброту, которую почувствовал предыдущей ночью сквозь хмель.