Он положил трубку и повернулся к остальным. Его лицо в этот момент больше напоминало лицо приговоренного к крайне мучительной но отстроченной смерти.

— Самойлов, — потухшим голосом позвал он. — Срочно к связистам. Делай там что хочешь, хоть лично садись за рацию, но дай мне связь с бортом Егорова. Даю десять минут!

Он так посмотрел на адъютанта, что тот буквально сорвался с места, чуть не вышибив собой массивные двери. Уже через секунду его зычный голос был слышен на улице, посылающий кого-то «по материи» далеко и на долго.

— Арсений Григорьевич, — прервал устанавливавшуюся тишину Щербаков. — Что сказал товарищ Сталин? — Шикита сразу же напрягся. — Что происходит?

Головко несколько секунд смотрел на своего друга и потом произнес:

— Товарищ Сталин сказал, что по сообщениям союзников вчера 8 февраля примерно в 11 часов вечера недалеко от берегов Англии был торпедирован английский военный транспорт «Серый призрак», бывший круизный лайнер «Мэри Куин». Под воду ушло почти 20 тысяч солдат и офицеров 11-ой десантного корпуса американцев, — о потоплении столь крупного транспортника все слышали впервые. — На подводной лодке, торпедировавшей транспорт, были опознавательные знаки советского подводного флота… Похоже, теперь все понятно… Товарищ Сталин дал время до вечера.

120

120

7 июля 1942 г. Брестский оборонительный район.

Около двадцати километров севернее г. Бреста. Территория бывшей двадцать третьей пограничной заставы, на рубежах которой занимала оборону одна из частей 326-ой стрелковой дивизии.

— Вправо немного. Вправо, говорю! — раздавалось со стороны небольшого пригорка, на котором два бойца заново устанавливали пограничный столб с гербом Советского Союза. — Да, нет! Не туда! Вправо толкни! — столб никак не хотел стать прямо. — Вот, вот… Хорошо. Теперь герб. Герб поправь! — наконец, крикнул старший лейтенант, руководивший восстановлением пограничной линии.

Бывшая застава располагалась довольно неудачно, если оценивать ее оборонительный потенциал. После переноса государственной границы в 1939 г. в погранзаставу пришлось ставить почти в чистом поле — это оказалось единственное более или менее приемлемое место. Сами казармы для пограничников и одноэтажный хозяйственный корпус с ружкомнатой находились примерно в километре от протекавшей по границе речки. Немного в стороне от основных построек виднелась паутина вырытых траншей, которые бойцы в спешном порядке восстанавливали.

— Значит, так старшина, — старший лейтенант Маскаев ответственный за этот участок обороны, на планшете резал секторы. — Приказ ты слышал. Завтра, максимум послезавтра, нам следует ожидать мощного удара с той стороны, — заросшим щетиной подбородком он кивнул в сторону речки. — Ты ведь местный? … Ты чего? — стоявший перед ним старшина чуть покачнулся. — Илья Сергеевич?! — всегда собранный, не унывающий боец «поплыл». — Вот черт! Карташов сюда! — со стороны груды кирпичей, год с небольшим назад выполнявшей роль ружкомнаты, метнулся коренастый боец. — Держи его. Вот, так…, — вдвоем они осторожно положили старшину к каменной глыбе. — Не пьяный вроде, — командир с сомнением повел носом, ничего не почувствовав. — Илья Сергеевич? Давай санитара сюда! Подожди…, — вдруг рукой он схватил вскочившего на ноги бойца. — Он плачет…