Док вздохнул.

— Что толку гадать.

— Ложись спать, Хенрик, — сказал я. — Мы с Карсом отдежурим. Все равно скоро наша вахта.

— Не обращайтесь со мной как с идиотом, — вспылил Хенрик.

Я твердо сказал:

— Я тебе верю. Хватит с нас Рамиреса. Мы ему не очень-то поверили, и вот что случилось.

Всю ночную вахту, пока нас не сменили док с Чоро, я просидел, изо всех сил таращась в темноту, но ничего не увидел.

Наутро мы вновь тронулись в путь.

Хенрик развернул карту.

— Сегодня к вечеру мы должны выйти к городу, — сказал он, — если она не врет.

— Тогда карты не врали, — возразил док, — их, между прочим, составляли по фотоснимкам со спутников.

— Хорошее было время, — мрачно заметил Хенрик.

Он взглянул на компас. Я вновь ожидал увидеть повторение вчерашнего цирка, но компас вел себя прилично — стрелка показывала строго на север, как ей и полагалось.

— Все правильно, — сказал Хенрик, сориентировавшись, — нам туда, на юг.

Даже по сравнению с предыдущими днями пути идти было тяжело. Земля то вздымалась, то образовывала гигантские рытвины, точно чья-то невидимая рука скомкала земную кору, как кусок полотна.

В рытвинах стояла черная вода, от которой поднималось омерзительное зловоние. Один раз мы набрели на остатки какой-то металлической конструкции — то ли опоры высоковольтной линии, то ли водонапорной башни. Понять было трудно — вверх торчали ржавые ребра арматуры, оплетенные тем же черным вьюнком, который буйствовал на окраинах Лос-Анджелеса.

— Он растет везде, где жили омбре бланка, — сказал Чоро, показывая острием копья на вьюнок. — Это вестник смерти.

— Значит, мы подходим к городу, — сделал жизнерадостный вывод Карс.

Чоро отошел к доку, и они начали о чем-то горячо спорить. Обычно невозмутимый индеец даже размахивал руками.

— Что там еще такое? — спросил я.