Земля, что сыпалась между щелями наката, в очередной раз попала за шиворот, заставив передёрнуться. Батальонный наблюдательный пункт, в котором я находился в данный момент, буквально сотрясался от тяжёлых снарядов, что рвались вокруг. Тут не батарея работала, дивизион – не меньше. Правда, как выяснилось, я ошибался.

– Что, не приходилось под огнём тяжёлых миномётов бывать? – улыбнулся капитан, командир батальона.

– Это миномёты? – удивился я. – Я думал, тяжёлые гаубицы работают.

– Нет, по свисту можно понять, что миномёты. Причём наши, немцы часто трофеи используют, тем более стодвадцатимиллиметровые «самовары».

– Долго они ещё? – спросил я, дождавшись момента тишины между сериями разрывов.

– Ещё минут пять, – мельком глянув на наручные часы, ответил он. – Аккуратисты, по часам работают.

– Тогда подождём и продолжим, – вздохнул я, продолжая сидеть на топчане.

Изредка подпрыгивая от сотрясений почвы, когда очередная мина рвалась рядом, я задумался, уйдя в воспоминания.

Тогда, месяц назад, я на целую неделю задержался в особом отделе фронта. Мой новый начальник, майор государственной безопасности Абрамов, даже лично прибыл в штаб, чтобы забрать и отвезти меня в корпус, так как меня не отпускали. Понять майора тоже можно: и так некомплект сотрудников, а тут молодого не отпускают и явно вообще у себя оставить решили. Конечно, могли это сделать, приказ написать, и готово, но не стали. Борисов привлёк меня к своему расследованию, и не зря, как выяснилось. И мы работали с его группой, которая насчитывала шесть опытных сотрудников. Да уж, мы за эту неделю столько накопали, что комфронта, получив от прибывшего из Москвы начальника особого отдела информацию, за голову схватился.

То, что планируется генеральное наступление на Харьков, немцам было прекрасно известно, поэтому они скрытно подтянули резервы и уже готовили ловушку, чтобы уничтожить наступающие советские войска. Причём подготовка велась так, что отменить наступление без приказа сверху было нереально, а его не давали. Вот комфронта, забрав поданные документы, и улетел в Москву, проситься на личную встречу со Сталиным. После этого, действительно, ни о каком наступлении не могло идти и речи. Сталин это понял и приказал уйти в глубокую оборону.

Следующие три недели все части выстраивали глубокоэшелонированную оборону. Как-никак немцы все резервы сюда стянули, не будут же они их обратно раскидывать, вот и ожидали, когда кто-то начнёт первым, чтобы перемолоть в обороне наступающие части противника. Начали немцы, но не атаковать, а два дня назад нанесли массированный артиллерийский и авиационный удар, и вот уже как двое суток длились бои в небе и контрбатарейная борьба. Пехота с обеих сторон в этом почти не участвовала.