– Не будем обо мне. Лучше расскажи что-нибудь…

– А вот и не расскажу, – насупилась Эос. – Что я, радио – вечно что-то рассказывать? Я еще понимаю, когда меня остальные ребята просят, так как у них явный дефицит такой информации. Но ты-то у нас парень более чем осведомленный, к тому же недвусмысленно дал понять, что питаешь отвращение к темам, которые я склонна поддерживать. Само по себе это не так уж плохо. Я, вообще-то, горжусь своей способностью перенимать интересы приятных мне личностей. Но ты всегда пытался меня убедить, что для тебя существуют только две категории вещей: те, которые тебе неприятны и те, которые тебе безразличны… – Она запнулась, так как на самом деле не собиралась вот так вываливать заметную часть своих скрытых переживаний на ни в чем не повинного собеседника – это получилось само собой.

– Тебя послушать, так нам и поговорить не о чем, – набычился шеф.

– Ну, если тебе тоже нечего мне рассказать…

Второй с шипением выдохнул струйку дыма. Чувствовалось, что настроение у него падает.

– Не может быть, чтобы у тебя за всю жизнь не нашлось ни одного хорошего воспоминания, – постаралась она показать, что вовсе не стремится построить между ними стену – скорее наоборот. – Если бы у тебя не было никакой отдушины, ты бы точно не выжил…

– Отдушина, значит? – хмыкнул Второй, выпуская тонкую струйку дыма. – Ты правильно поняла, что я всегда жил от противного: мысль, что так просто меня не задушат, очень грела. И потом, я всегда втайне упивался человеческой ограниченностью: только и могут, что пересказывать своими словами творения известных критиков вперемешку с крикливыми статейками последних дней – ни мыслей, ни чувств собственных. На этом фоне чувствуешь себя очень самобытным и одухотворенным. Особенно когда эти бараны начинают вещать в том роде, что, мол, киборга всегда можно отличить по тому, что он не способен воспринимать искусство непосредственно – всей душой. Невозможно не думать: «Да вы, ребята, никак считаете себя киборгами…»

– Люди часто несут всякий вздор, – вздохнула Эос, поглаживая серебристые волосы собеседника. – Особенно когда совесть нечиста…

Старпом сразу взбодрился и, наградив стажера томной улыбкой, перелег поближе.

– Ну, если ты не против послушать мое нытье… – мурлыкнул он. – С удовольствием поворчу у тебя под ухом. Мне всегда нравилось прятаться в книжных магазинах и библиотеках – там все старались держаться от меня подальше. К тому же там всегда можно было наблюдать персонажей, весьма далеких от моего круга. Помню, был один небольшой магазинчик в Центр-сити… хозяин собирал старинные детские книги и, чтобы не разориться на этом хобби, доставал некоторый специфический антиквариат для нашего ведомства. Чудак был так увлечен своим хобби, что готов был говорить о нем с каждым, кто не попросит его замолчать, – говоря это, Второй потихоньку пододвигался все ближе, пока его голова не оказалась на плече слушательницы. – Он не был профессиональным рассказчиком, но его истории оставляли приятное ощущение, почти как твоя неровная игра на гитаре… Там часто появлялась троица ребятишек (уж не знаю, кем они приходились хозяину), но вели они себя вполне прилично, только вечно спорили между собой, принц я или принцесса. Меня, впрочем, они об этом не спрашивали – кажется, мой образ вызывал у них нечто вроде мистического трепета, – он помолчал, задумчиво играя ее локоном. – Тебе правда интересно?