Конь с пронзительным ржанием, повалился на спину. Зигфрид покатился с седла в кровавую грязь. Рукоять меча выскользнула из латной перчатки. Над головой блеснула заточенная сталь. Изогнутые клинки, острия копий, лезвия алебард.

«Всё! – понял Зигфрид. – Конец…»

И ошибся.

Властный окрик остановил расправу. Языческий князь повелевал сохранить жизнь барону Зигфриду фон Гебердорфу.

* * *

Вислые усы и реденькая бородка. Волосы, увязанные на затылке в тугой пучок. Сведенные над переносицей брови, плотно сжатые губы. Желтоватая кожа, узкие глаза… Князь-карп снял, наконец, свой рогатый шлем и нелепый, похожий на привязанный к голове мешок, подшлемник. Предводитель язычников мало чем отличался от своих воинов, только разве что смотрит злее.

Зигфрид исподлобья следил за чужаком и размышлял о том, как все-так переменчива судьба. Не так давно он допрашивал пленного. Теперь, по всей видимости, допрос учинят над ним.

Барон был связан и упирался спиной в спину Карла. Только этот оруженосец и уцелел из всего отряда. И то потому лишь, что придавленный лошадью в самом начале схватки, Карл не смог драться. Зигфрид невесело улыбнулся. Переменчивая судьба даже в деталях любит повторяться на новый лад. Того иноземного рыцаря, что взрезал себе живот, он тоже ведь пленил не одного, а вместе со слугой.

Языческий князь рассматривал колдовской артефакт. Карп изумленно вертел прозрачный яйцевидный кристалл с Черными Мощами и так, и этак. Потом спрятал трофей в седельную суму и склонился над доспехами Зигфрида. Их он перебирал с не меньшим удивлением и тщательностью.

Чужеземец осмотрел кольчугу, латы, шлем и треснувший шит, прикинул на руке вес каждой детали защитного снаряжения, примерил глухой шлем. Что-то пробормотал и неодобрительно покачал головой.

«Ну да, куда тебе!» – не без злорадства подумал Зигфрид. Маленький худощавый чужак, привыкший к легким шнурованным латам, вряд ли сможет ловко передвигаться в добротной рыцарской броне. Да и по размерам она ему никак не подойдет.

Язычник поднял и осмотрел мизерикордию. С озадаченным видом потрогал пальцами граненый клинок и, видимо, не сочтя кинжал милосердия достойным оружием, отбросил его в сторону. Зато мечу он уделил больше внимания.

Тщательно осмотрел обоюдоострый клинок от острия до рукояти, огладил крестовину эфеса, попробовал ногтем остроту заточки. С одной стороны, с другой. Поцокал языком, помотал головой. Попробовал пару раз взмахнуть особым способом – словно не рубил, а разрезал воздух. Получилось довольно неуклюже. Рыцарский меч все же не нож мясника. Да и варвар явно держал подобное оружие в руках впервые, и обращаться с ним не умел. Но, кажется, очень хотел научиться.