Так и не пробившись сквозь глубокое построение противника, татары отхлынули назад и вновь взялись за луки. Опять полетели стрелы. Опять латиняне падали под обвальными залпами.

Взвыли трубы. Имперцы отступили под прикрытие магического щита Михеля и Арины. Там татарских стрел можно было не опасаться. Бой барабанов отозвал назад и степняков – пока незримый колдовской щит не обратился в меч.

Судя по всему, начиналось затяжное стояние по-над Ищеркой. Было ясно: правый берег татары удержат за собой. Шаманское камлание остановит там любую атаку латинян. В то же время латинянские рыцари и пехота, прикрытые колдовской силой Михеля и Арины, не позволят Огадаю переправиться на левобережье. Чтобы достичь победы, противникам следовало изменить тактику. А иначе…

Тимофей шумно вздохнул.

Иначе вражеские войска не отступятся от стен Острожца до скончания света. Возможно, и латиняне, и степняки готовы ждать сколько угодно, но долго ли продержится без припасов гарнизон крепости?

– Княже, ты так ничего и не предпримешь? – вновь обратился Тимофей к Угриму.

– Пока чародеи воюют с обычными людьми – ничего, – спокойно ответил князь-волхв. – Наше время придет, когда они сцепятся друг с другом.

– А если не сцепятся?

– Да куда ж они денутся-то? – криво усмехнулся Угрим. – По-другому им теперь друг дружку не одолеть, а значит, и Острожца не взять. И до Кощеева тулова не добраться. Вопрос лишь в том, кто нанесет удар первым.

– Кто нанесет удар? А все, что было до сих пор?.. – Тимофей окинул взглядом усеянное трупами поле.

Он вдруг почувствовал, как его душит внезапно пробудившаяся злость. Така-а-ая злость! Такая!.. Всеобъемлющая и беспросветная. Злость на Михеля и на Арину, приведших под стены Острожца неисчислимую императорскую рать. На хана Огадая и на его шамана, явившихся в Ищерские леса не ради исполнения союзнического долга, а за древней Реликвией, им не принадлежащей. И на князя-волхва, невозмутимо смотревшего, как гибнут сотни и тысячи людей, – тоже. Так смотревшего, словно смертям этим не стоило придавать значения.

Он не смог скрыть своей злости. Да и не пытался особо. Не хотел потому что.

– Все, что было до сих пор, значит, не в счет, да, княже?

– Еще не пролилось ни капли чародейской крови, – сухо ответил Угрим. – Значит, настоящей битвы пока не было.

Дальше они наблюдали молча.

По обоим берегам реки происходило вялое движение. Одни отряды менялись местами с другими. Пару раз небольшие группки всадников то с одной, то с другой стороны въезжали на переправу, провоцируя врага на ответные действия. Но штурмовать чужой берег никто всерьез больше не пытался. И латиняне, и татары старались держаться от неприятеля на расстоянии прицельного выстрела.