Яркое шелковое покрывало, небрежно накинутое на полуобнаженное тело, не скрывало от наших глаз сладостных очертаний округлых плеч и грудей, подчеркивая белизну гладкой, как слоновая кость, кожи.

Но при всей своей чудной красоте эта женщина производила необыкновенно мрачное и зловещее впечатление. Какая-то бессердечная жестокость угадывалась в ее музыкальном голосе и форме извилистых губ, и что особенно пугало жестокость бессознательная, естественным образом присущая ее натура. Вот девушка на розовой стене — та была действительно прекрасна! И красота ее казалась вполне человеческой и доступной; ее легко можно было представить с ребенком на руках, но эту женщину невозможно было вообразить в таком виде. Над всем ее восхитительно-прелестным обликом витала тень чего-то неземного и противоестественного.

Сладчайшим женским воплощением Двеллера была Йолара, его жрица, такая же прекрасная и отвратительная, как эта нечисть.

ГЛАВА 14. ПРАВОСУДИЕ ЛОРЫ

ГЛАВА 14. ПРАВОСУДИЕ ЛОРЫ

Пока я разглядывал жрицу, мужчина поднялся и, обогнув стол, направился к нам. Только сейчас я в первый раз посмотрел на Лугура. Он был на несколько дюймов повыше, чем зеленый карлик, и значительно шире его в плечах: с еще большей вероятностью можно было предположить в этом человеке страшную физическую силу, которой, по-видимому, обладали здесь мужчины.

Чудовищные плечи, достигавшие чуть ли не четырех футов в ширину, переходили, постепенно сужаясь, в мощные мускулистые бедра. Грудные мышцы рельефно выделялись под красной туникой. Надо лбом сияла диадема из ярких голубых камней, поблескивающих между густых кудрей серебристо-пепельного цвета.

Женщина заговорила снова.

— Кто вы, чужеземцы, и как вы попали сюда? — Она повернулась к Радору. — Или, может быть, они не понимают наш язык?

— Один понимает и может говорить… но очень плохо, о Йолара, — ответил зеленый карлик.

— Вот пусть он и говорит, — приказала она.

Но тут неожиданно подал голос Маракинов, и я поразился, как бегло и гладко он говорит — гораздо лучше, чем я сам.

— Мы пришли с различными намерениями. Я ищу знания одного рода, он, Маракинов показал на меня, — другого. Этот человек, — он посмотрел на Олафа, — ищет жену и ребенка.

Серо-голубые глаза со все возрастающим откровенным любопытством внимательно разглядывали О'Кифа.

— А зачем пришел ты? — спросила она Ларри. — Нет, я хочу, чтобы он сам ответил, если сможет, — властно заявила она Маракинову.

Ларри заговорил, запинаясь и останавливаясь, чтобы подобрать подходящее слово: он неважно владел этим языком.