В АК Сергеева патронов было всего шесть. Они находились в двух «рожках», скрученных между собой изолентой, так что при взгляде со стороны у Умки был полный боезапас. У Аль-Фахри патронов было пять, у Базилевича – три. Так что с боеприпасами к грозным «калашам» наблюдалась проблема. Случись сейчас мало-мальски серьезная перестрелка, и отряд не продержался бы и минуты. Правда, в наличии имелись еще два пистолета да пяток гранат, обнаружившихся в оружейном ящике «лендровера», но против свирепой, как кабанье стадо, толпы эффективно либо автоматическое оружие, либо штурмовые дробовики 12-го калибра, а никак не РГДэшки да полуавтоматические хлопушки-пистолетики с десятком патронов в обойме.

Лезть в рыбацкую деревеньку, где каждый мальчишка умеет управляться ножом да топориком, как самурай катаной, обладая огневой мощью на полсекунды боевого контакта, могло бы показаться полным безумием любому, но только не видавшим виды Хасану и Сергееву.

Сергеев очень хорошо помнил Мангустово наставление, впоследствии не раз и не два выручавшее кадетов, попавших в безвыходное положение.

– Вещи вовсе не такие, какие есть, а такие, какими вы покажете их противнику, – говорил куратор, демонстрируя аудитории пистолет на открытой ладони. – У вас в руках оружие. Кто знает, сколько в нем патронов? Восемь? Пять? Три? Ни одного? Кто захочет испытывать судьбу, увидев ствол, направленный в живот? И даже если захочет, то все равно потратит долю секунды на оценку опасности, а этот миг может оказаться для вас спасительной паузой.

Он улыбнулся своей фирменной, холодящей спину улыбкой и подбросил ПМ на ладони.

– И пустой ствол тоже подспорье. В умелых руках такая пушечка получше разбойничьего кистеня, и бросить умеючи тоже можно… Никогда, кадеты, слышите, никогда не относитесь пренебрежительно к оружию, даже лишенному патронов. Пусть оно всегда выглядит готовым к бою и работоспособным. Делайте так, и вы еще вспомните мои слова с благодарностью…

Те, кто наблюдал сейчас за передвижениями маленького отряда, никогда бы не догадались, что по улочкам их родной деревни идут слабо вооруженные люди. Поэтому Сергеев с товарищами благополучно углубились в узкие проходы меж опаленных солнцем развалюх и, пройдя берегом, вышли на утоптанную площадку, которую можно было считать центром поселения. Здесь, сидя в тени навеса, собранного «на живую» из связанного обрывками веревок плавника и гнутых кусков рифленого кровельного железа, их ждал черный, как нефтяная лужа, человек. На коленях у него лежала старенькая, облезлая М-16, но опытный взгляд Михаила за доли секунды уловил, что, несмотря на солидный возраст, винтовка ухожена и находится в превосходном состоянии. И сам человек, сухой, лысый, с прикрытыми морщинистыми веками глазами, тоже в прекрасной форме, готовый сорваться с места, поливая свинцом цель в короткий миг между двумя ударами сердца.