Михаил смочил губы в вине еще раз, одобрительно кивнул официанту, моментально наполнившему бокал на две трети (на белую скатерть упала рубиновая тень), попросил принести бутылку «Эвиан» и ухитрился почти не удивиться, когда из-за спины гарсона вынырнул, как черт из коробочки, и уселся напротив него…

Нет, не долгожданный Базилевич, а вовсе неожиданный гость!

В черном летнем костюме из дорогущей шерсти, в легчайшей хлопковой рубашке, с белоснежным оскалом зубов и тяжелым, как бетонная плита, недружелюбным взглядом черных глаз за столик опустился не кто иной, как Хасан по кличке Нукер.

Сергеев услышал знакомый по разговору в Борисполе присвист при дыхании (шрам от пули в районе трахеи выглядел как скрученная в узел кожа, бордово-серый на загорелой шее), а потом Хасан погасил улыбку под щеткой черных усов и сказал, похрипывая и шипя, словно старая грампластинка: «Салам!»

– Здравствуй, – ответил Михаил по-английски и отдал приказ уже в спину отходящего официанта: – Еще раз меню и повторите воду, пожалуйста!

– Как я понимаю, господин Базилевич не придет, – обратился к Хасану Сергеев, откидываясь на стуле.

На носу араба опять красовались очки, не металлические, как в прошлый раз, а более легкие, современные – пластиковые линзы, соединенные несколькими кусочками золотой проволоки, но он смотрел на Михаила поверх них, чуть наклонив голову, отчего выражение его лица казалось ироничным, что не уменьшало недоброжелательности во взгляде.

– Не придет, – откликнулся наконец араб. – Но это не беда. Зато я пришел поговорить с тобой. Так будет лучше.

– Как сказать, – возразил Сергеев дружелюбно. – Я должен был говорить с Базилевичем. Он не появился. Объясни, почему я должен беседовать с тобой, Хасан?

Глаза араба на мгновение вспыхнули, вскипели огненной пеной и снова погасли, прикрытые крышками век. Михаил понял, что тот подавил в себе сильное желание броситься на собеседника или швырнуть ему в лицо что-нибудь по-настоящему оскорбительное, но справился с собой.

«Эгей, – подумал Сергеев неожиданно весело, – если ты так не любишь меня, еще не зная хорошо, что будет с тобой потом, когда мы поближе познакомимся? И не от твоих ли неуклюжих ребят я ушел днем, мой добрый арабский друг, что ты так злишься? Или твои сидели в „ауди“?»

– То, что продает твой хозяин, он продает мне, – просвистел Хасан. – Вот почему ты будешь говорить со мной.

– Это все? – спросил Михаил и пригубил вино. – Могу тебя огорчить, Хасан. Блинов мне не хозяин. Я не обязан говорить с тобой.

– Я видел тебя с Блиновым и Рашидом.