– Знаешь, деньги всегда имеют хозяина. А украсть всегда дешевле.

– Ну, – протянул Сергеев, – я бы так не сказал…

– Тут не о чем спорить!

– Хорошо. Не будем. Зачем тебе для этого я?

– Ты украдешь для меня этот груз, Сергеев.

Теперь рассмеялся Михаил.

– Я?! Хасан, ты это о чем?

– Я о том, что груз уже приближается к Восточному побережью. И завтра нам надо быть на месте.

– Нам – это кому? Мне и тебе?

– Остальные ждут нас там.

– Осталось выяснить одно, что может заставить меня выступить на твоей стороне? – спросил Сергеев. – Я не Базилевич. Со мной так просто не получится.

– С тобой получится еще проще, – сказал Хасан, наблюдая за ним поверх линз своих щегольских очечков. – Значительно проще, чем ты думаешь.

Он улыбнулся всеми мышцами лица, словно это было не человеческое лицо, а игрушечная клоунская маска из мягкой пористой резины, одевавшаяся на пальцы, – у Сергеева была такая в далеком детстве. Улыбнулся всем, кроме глаз: они оставались прежними – настороженными, злыми. И добавил:

– Умка.

Государь-император всея Руси Александр Александрович Крутов был слегка обескуражен. Предстоящая встреча напрочь ломала установившуюся традицию: государь не дает аудиенций в Дни празднования возрождения династии. В эту неделю император не занимался делами уже пять лет. И, справедливости ради, надо отметить, что помимо десятидневного отпуска на Байкале и нескольких уик-эндов на родной Балтике, в Петергофе, эти дни были единственными днями за год, в которые над Александром Александровичем не довлели дела государственной важности.

Другими делами Крутов давно не занимался.

Но Бидструп настаивал на встрече, а однокашникам, тем более при таких, тобою же выданных, погонах, не отказывают. Не стал бы Паша бить в колокола, если бы не имел на то оснований. Ой, не стал бы… Он, и веские причины имея, скорее, промолчит, чем станет паниковать по пустякам! А тут… Официальное «мыло» на Императорский секретариат, личный звонок референту… И все это после официального ответа, что государь-император в праздничные дни не принимает никого.

Отправляя Бидструпа «рулить» Конторой, Александр Александрович полагал, что проблем с Павлом Андреевичем возникать не будет. И, надо сказать, до настоящего времени их не возникало. Значит, повод так настаивать есть, и повод существенный.

Контора существовала в «спящем» режиме, практически не оказывая влияния на политику Империи, выполняя исключительно представительские функции и тайные поручения государя-императора только последние годы, – это случилось уже после Потопа и было личным распоряжением Крутова. После тех памятных событий, страшных обвинений со стороны недругов и под угрозой возможной «засветки» эта маскировка была единственным шансом вывести Контору из-под удара. Терять людей, прошедших уникальную школу, проверенных и преданных Империи и ему лично, государь-император не хотел. Оставлять же активной действующей единицей – просто не мог.