– Ну ладно, – сказал Пятница, лениво растягивая слова («Интересно, – подумал Сергеев. – Поет ли он рэп?»), – если надо, я их руками порву! Без базара! На! Держи!

Он сунул «инграм» рукоятью вперед в широкую, как совковая лопата, ладонь Кэнди.

Сойка сделала неуловимое движение рукой. В салоне хлопнуло, словно кто-то решил открыть бутылочку шампанского. Голова Пятницы мотнулась, словно у резиновой куклы, и что-то с хлюпаньем из нее вылетело. Он задрыгал ногами, задрожал в судороге и сразу же обмяк. Тело съехало по коже сиденья еще правее, и он глухо ударил виском в боковое стекло.

Сергеев, стараясь не выпускать Сойку из виду, бросил быстрый взгляд на убитого. Пулевое отверстие красовалось над левой бровью, ближе к переносице. Совсем небольшое.

И пистолет в руках у Сойки был небольшой. Плоский браунинг, старенький, если судить по поблекшему никелевому блеску ствольной коробки, калибра 5.65. На расстоянии более пяти метров – несерьезная игрушка, но на близкой дистанции… Ствол миниатюрного пистолетика смотрел Сергееву точно в лоб, и держала его Сойка настолько профессионально, что и мысли о том, что оружие можно выбить или попытаться отобрать, в голову не приходили.

– Я тебе не земляк, – сказала она без улыбки.

Она была негритянкой, но сейчас, лицом к лицу, Сергеев рассмотрел то, что раньше не имел возможности увидеть. Она не была африканкой. В ней присутствовала большая часть карибской крови, осветлившей кожу и сделавшей черты более мягкими. Ее трудно было назвать даже симпатичной, но и посчитать это слегка асимметричное лицо совершенно уродливым тоже было нельзя. Черты лица были необычны: высокие скулы, тонкий нос, большие глаза, обрамленные частоколом густых ресниц. Одна бровь была чуть выше другой, что придавало всем чертам некоторую неправильность, заметную с первого взгляда. На голове сидела седоватая шапка из плотно прилегающих кудряшек, что сразу же, в совокупности с низким лбом, делало ее похожей на лемура.

– Друзья зовут меня Че. Как Че Гевару. Те, кому я не нравлюсь, – Вонючкой. Ты уже знаешь почему. Ты будешь звать меня Сержант. Потому что я и есть Сержант. Понял?

Сергеев кивнул. Объяснено было доходчиво.

– Ты не узнал меня, сеньор Анхель? – спросила она. – А я тебя узнала. Тогда тебя звали не Анхель. И мы три дня гонялись за вами по джунглям. За тобой и твоим другом. Так что я тоже рада встрече. И если Пабло даст мне такую возможность…

И она улыбнулась так, что у Сергеева в животе возник холодный, вязкий комок.

– …Я обязательно с тобой поговорю. Наедине. Нам есть что вспомнить, да?