"Ну, как же так?! Проф, почему ты не выжил?!" Было невыносимо горько от утраты! Облегчения не приносило знание, что напавшие сволочи издохли, что вроде как отомстил завалив самого сильного. Не было произошедшее справедливым, не было приемлемого размена. Мне было безмерно горько, мне не хватало старика!
Оставшуюся часть дня помню плохо, какая-то муть и полубред. Ясность пришла с рассветом. Разбудил шум. Противно галдели слетевшиеся с округи виверны, они пока боялись подлетать совсем близко, но в отдалении уже примерялись к крайним телам, шипя друг на друга, выясняя меж собой очередность в предстоящем пиршестве.
После отдыха - хоть и не здоровым сном, а болезненным забытьем - тело чувствовалось лучше. Двигаться могу, не совсем комфортно, по ощущениям мышцы были "забиты" молочной кислотой, как после тренировки с запредельной нагрузкой, но это ерунда, не впервой - расхожусь понемногу. Не простреливает судорогой -значит не край, всего лишь хреновенько.
Выбравшись из под мокрого от росы своего старого шерстяного плаща я с удивлением обнаружил, что умудрился вчера перетащить тело Албана Кронца. Он лежал в фургоне, завернутый в плотную парусину, перевязанный в нескольких местах веревкой. Лицо чистое, обмытое, совершенно спокойное. Как спит, если не обращать внимания на черные веки.
Странно, я вчера разваливался на ходу, но смог пройти с человеком более ста ярдов и поднять на уровень борта? Как? Сейчас понимаю - проще было запрячь шкрора и подъехать с фургоном. Но животные, по-прежнему стреноженные, мирно общипывают траву у самого берега, видно не дождавшись моего участия, сами решили проблему водопоя и кормежки. Всеровно не понимаю - как мне удалось его перенести? Проф хоть и старик, но взрослый тяжелый мужчина. Мда, сумеречное состояние.
С вивернами-сеогка надо что-то делать, и срочно. Они уже готовы воевать за мясо, за мертвечину. Пару дней назад я обещал профессору, что не буду истреблять колонию редких животных, и слово свое намерен сдержать. Бегать с палкой по большому участку, гоняя голодных рептилий, а их уже собралось более двух десятков, это глупо. Наглых будем пугать насмерть перепуганными наглыми.
Ловушки использовал самые простые, заячьи: вбитый колышек с вырезанной сбоку зарубкой-зацепом, к ней притянута упругая лесина, склоненная до самой земли, привязанный к вершине второй колышек соединен с первым такой же зарубкой, в замок на растяжение, отдельная веревочка протянута к петле-путанке, разложенной в траве. Уже через десять минут две из трех сделанных мной на скорую руку ловушек сработали. Наглые считали себя хозяйками, двигались резко, хаотично, за что и поплатились. Запутавшись в петлях, затянутых распрямляющимися лесинами, виверны повисли вниз головой, оглашая окрестности дикими визгами. Этого оказалось достаточно, чтобы остальные разлетелись на пару сотен ярдов, подальше от непонятной напасти.